Полет Ящера
Шрифт:
– Есть маненько. В смысле, значит, хвоста. Только ты ведь про это вряд ли что слышал. Или я ошибаюсь?
Генерал сосредоточенно принялся тереть нос. Видно было, что хочется ему сказать, да, мол, есть слушок, осведомлены-с, да только не было у него никаких слушков. Пустой был старичок. Как карман бомжа.
– Ну… Вроде как Мороз куда-то запропал. Не иначе как из-за него заваривается буча?
– Пальцем в небо, Васильич! Мороз - прошлый спрос, мы о нем уже и забыли.
– Ты-то, может, забыл, а синелицые шебуршатся.
– Пусть шебуршатся. Погоды они не
– И снова не угадал. Ты мою натуру знаешь, я против закона не пру напролом. Имеется брешь, пролезу, но заборы валить не стану. И государству отстегиваю на правительственные машинки, и вашего брата не задеваю, но нынче, боюсь, без шухера не обойдется.
– Что такое?
– Некий бумс у нас, видишь ли, готовится.
– Где это у нас?
– У нас - это, значит, в твоем родном городе.
– И большой бумс?
– Немалый.
Покрытая седым ежиком голова осуждающе качнулась.
– Неужели кто-то наехал?
– Да нет… Скажем так, завелся червячок в капусте. Вот и плеснем немножечко кипяточком.
– Плохо, Павлуша. Очень и очень плохо. Что я тебе ещё скажу? Шухер лишний - он всегда ни к чему.
– А ты подумай, может, и к чему! Наверняка сообразишь что-нибудь умное. Пошуметь ведь можно таким образом, что кое-кто очень даже оценит. То есть, я это к тому подвожу, что не пора ли в нашем светлом городишке покончить с преступностью окончательно и бесповоротно?
– Ну, ну?
– Васильич развеселился.
– Пой, соловушка, слушаю.
– Я о центровых, Васильич. Уели они меня. Решил сковырнуть, как чуждый честным гражданам элемент, как коросту с лица славного города-героя. В общем, намечаются у нас кое-какие оргмероприятия, и, если ты должным боком подсуетишься, может статься, что в следующую нашу встречу на тебе воссияют погоны генерал-лейтенанта.
– Ой, складно брешешь! Век бы слушал!
– Складно - да не совсем. Потому что уже сегодня вечером исчезнет Поэль и кое-кто из его подручных.
– Окстись, Ящер! Думай, что говоришь.
– Я думаю. Но таковы обстоятельства. Собственно, я за тем и пришел, чтобы успокоить. Шум, конечно, поднимется, но можешь смело брать дело под контроль. Видишь ли, следы должны привести в «Харбин».
Генерал-майор присвистнул.
– Губа у тебя не дура!
– Хочешь сказать, что в «Харбине» сидят честные люди?
– Да нет, конечно! Какая там, к дьяволу, честность! Хочу сказать, что мне ещё хочется жить.
– Представь себе, мне тоже. Но с «Харбином» все-таки кое-что произойдет. Да, да, Васильич! Перст судьбы и все такое. Хотел бы иначе, да не получится. О подробностях узнаешь чуть позже, а пока - все, что от тебя требуется, это должный настрой. Не впадай в панику, и если что желаешь навесить на будущих покойников, как следует покумекай. Через часок свяжись по этому телефону, - я продемонстрировал ему визитку Ганса, - и объясни, где какую захоронку искать.
– Шутишь? Когда же я успею?
– Надо успеть.
– Нет, Ящер, час - это мало, - генерал всерьез разволновался. При этом видно было, что он лихорадочно
– Есть, конечно, нужные пальчики, нужные улики, но так вот сразу не соберешь! И адъютант верный, как назло, в отпуске, Не-ет, брат, тут серьезно готовиться надо, семь раз все взвесить и отмерить.
– Вот и отмеряй!
– Да ты смеешься! За час я не управлюсь.
– Что ж, только для тебя, Васильич, - я, вздохнув, показал ему три пальца.
– Но связь только через Сережу и только по этому телефону. Комбинация затевается масштабная, размером со свеженький айсберг.
– А ты не мог мне об этом попозже сказать? Нельзя же так, в самом деле!
– Нельзя, согласен. Но, как уже объяснил, таковы суровые реалии.
– Реалии у него!.. Да ты хоть примерно себе представляешь, сколько подобные операции готовятся в серьезных инстанциях? Месяцами, понимаешь ты? Иногда и годами!
– Вот потому и не делается в стране ни хрена. Что можно в минуту спроворить, - месяц на партсобраниях пережевывают!
– я постучал пальцем по голове, назидательно произнес: - Поверь мне, Васильич, эта штука нам все-таки для чего-то дана. И, когда мы того хотим, может работать не хуже самого навороченного «Макинтоша».
– «Макинтоша»… Слов-то каких нахватался! Ты сам-то хоть раз за этим, «Макинтошем» сиживал?
– Зачем мне за ним сидеть, он сам во мне сидит, - я снова коснулся пальцем головы.
– А в общем ты знаешь, я мастер экспромта и долгих приготовлений не люблю. Тем паче, что как ни готовься, все равно что-нибудь и где-нибудь сорвется. А коли так, на черта, спрашивается, время терять?
– Какие вы однако нетерпеливые! Одно слово - молодежь!
– А вы старые да лежалые! Обленились при Ленечке Брежневе! Совсем отучились работать. И ведь дождетесь, через годок-другой народишко до того осатанеет, что поскидывает вас к едреной бабушке и посадит на престол какого-нибудь фюрера.
– Уж не тебя ли?
– Нет, Васильич, мне это без надобности. Здесь внизу оно вольготнее… - Я поднялся.
– Словом, уведомление ты получил. В городе кое-что произойдет, так что напрягись. Куш могу обещать солидный.
– Значит, через тройку часов?
– генерал с нервным азартом забарабанил пальцами по столу.
– Точно, - я подмигнул.
– Губернатора можешь не ставить в известность. Нужные цэу уже выданы. В должный час он будет отсутствовать.
– Отбудет на пикник?
– Возможно. Мэр, кстати, тоже приболеет горлышком, так что на некоторое время ты станешь полноправным хозяином города.
– Обрадовал, нечего сказать!
– На том стоим, Николай Васильевич!
– я кокетливо поднес два пальца к виску.
– В общем пользуйся моментом, генерал!
– Моментом… А из Москвы мне потом не аукнется?
– Вероятно, попробуют дотянуться, не без этого Да только руки у них коротки.
– Ox, и дошлый ты. Ящер!
– собеседник покрутил головой.
– Иначе нельзя, Васильич. Эпоха у нас такая. Скользкая и насквозь плюралистическая!
Шутка была не ахти какая, реготать и хвататься за животики мы не стали.