Полет Ящера
Шрифт:
– Что за вундеркинд?
– Да с идеей насчет зарубежных афер. Обучение за границей…
– Помню, - я отмахнулся.
– Дай ему пару ребят и пошли подальше. Пусть сам свой хлебушек маслицем смазывает. А «Харбин» переключай на Луку. Пусть и Каротин, жирная задница такая, подсуетится. Криминал оставляйте Макарычу. Он работает напрямую с безопасниками… Да! Поручи Утюгу опекать его. Так сказать, на всякий пожарный.
– Тогда чем заниматься мне?
– Твое задание - прежнее. Попытайся соедини воедино тот долбанный фильм, бригаду Флопа, здешних жмуриков и РУОП.
– Это что же? Майора Костикова тоже записал подозреваемые?
– брови Безмена скакнули вверх.
– Для полной картины
Кивнув, Безмен поднялся, прижимая к животу пухлую папочку, выскользнул из кабинета. Я усилил звук и придвинулся к Гансу вплотную.
– С «синими» предстоит дуэль.
– Дуэль?
– Ганс нахмурился.
– Это плохо.
– Боишься «синих»? С твоими-то морячками!
– Дело не в силе. За ними авторитет, идея… - Он поднял на меня глаза.
– Я так понимаю, есть какая-то новая информашка?
– Считай, что есть. Мороз и Бес списаны. Вчера кто-то добавил к ним Капрала. Бочку покатят теперь на нас, и, судя по всему, покатят организовано. Чувствуется третья лапа.
– Но если это менты грохнули Капрала, какого рожна «синим» ссориться с нами?
– А ты сумеешь братве доказать, что это менты запачканы, а не мы?
– я фыркнул.
– Тем более, что в «Харбине» у них тоже была своя доля. Нас уже поссорили, соображаешь?
– Но можно ведь поделиться!
– Разумеется, можно. Не обеднели бы. Только был бы толк, а его, боюсь, не будет. Точнее, будет, но не тот, на который мы рассчитываем. К примеру, на Дина, на тебя и меня придет оплаченный зеленью заказ. Да ещё найдут профессионалов издалека - международной квалификации. Мечтаешь о такой перспективке?
Ганс замотал головой.
– На фиг такую мечту?
– Вот и я не мечтаю. А ждать этого надо не сегодня, так завтра. Пока живы обиженные.
– Морячки подустали, босс.
– После отдохнут, Гансик. Это можешь гарантировать твердо! Всех наградим по-царски. Плюс внеочередные отпуска. А пока в срочном порядке выходи на Соху Красоватого. Есть для него дельце. Хватит отсиживаться по берлогам, пусть поработает.
– Найти-то найдем, это не проблема. Но что он должен делать?
– А вот что… - Вторя скрипкам и гитарам французов, я неспешно выложил начальнику охраны часть своего плана. Парень он был сметливый и искушенный, однако на этот раз проняло и его.
Глядя на начальника своей охраны, я вновь и вновь убеждался, что в этом мире все мы чрезвычайно одиноки - худые и толстые, мерзавцы и честные, дикие и глупые. Ганс был своим до корней волос, но и у него имелась некая пограничная черта, переступив которую, я выходил из сферы его восприятия.
Так отцы не понимают детей, а дети - своих старших. Ипатьев. Синдром гражданской воины…
В конце концов, с планом моим Ганс согласился, но только потому, что иного выхода у него не оставалось.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Я в знак протеста каждый день
Играю фугу «До Минор» перед экраном!
Ламуан Моречее
Нет, она совсем не казалась зеленой соплюшкой! Настоящая женщина-жрица! Не бестолковая нимфетка, не перебивающая желание хищной ненасытностью вамп, - самая настоящая жрица! И тело её прижималось к моему, заполняя все пазухи, не оставляя ни клеточки свободного пространства, при этом не пеленая руками и ногами, чего я терпеть не мог, предоставляя полную свободу маневра. Она не знала, но чувствовала, как себя держать и вести. Олицетворенная природа, не обезображенная старческими пятнами цивилизации.
Самое забавное, что в отличие от Елены её нельзя было назвать красавицей.
– Уже удираешь?
– Убегаю, Надюха!
– Беглец!
– Не беглец, а делец. У дельцов всегда мало времени.
Я торопливо одевался, а она разгуливала вокруг меня кругами, распевая выдумываемое на ходу:
– Ты не беглец и не делец, ты просто-напросто подлец… И зачем все это нужно, ты можешь мне объяснить?
– Не зачем, а кому!
– И кому же?
– Наверное, нам обоим.
– Да уж, связалась со сволочью и сама стала такой, - Надюха сокрушенно вздохнула и тут же повисла у меня на шее.
– Ох, и гад же ты. Ящер! Приходи поскорее, ага?
Такая вот была у нас любовь! Прямая и откровенная, как лезвие бритвы. И никаких Павлуш, никаких кисок с рыбками! Мы знали друг о дружке все с самого начала, а чего не знали, о том догадывались.
– Только не вздумай жениться на мне!
– шепнула она.
– И не изводи Ленку.
– Поглядим-посмотрим, - я похлопал Надюху по щеке и, отстранившись, вышел в прихожую.
– Когда вернешься?
– На трудные вопросы не отвечаю. Пока…
Родная «Вольвушка» подкатила к подъезду, из машины сопровождения показались два лба, бдительно обозрели окна и крыши окружающих зданий. Я сел в автомобиль, и мы тронулись в путь. Слушая вполуха начальника охраны, я крутил выведенную к креслу пассажиров настройку радиоприемника, пытаясь поймать что-либо мало-мальски музыкальное. Но эфир продолжал оглушать попсовой кувалдой, череда самодеятельных станций в старательном подражании равнялась на «Европу-Плюс», последняя же без устали вела треп с толпами бездельников, на заказ выдавая бездарные песенчушки, выспрашивая заветные желания и эти самые желания немедленно исполняя. Мелодии, которыми сорили все эти опятами расплодившиеся станции, насколько я знал, сочинялись на корейских синтезаторах левой пяткой с бутербродом в зубах. И, увы, нынешнего слушателя столь скороспелая лапша, похоже, устраивала. Вконец отчаявшись найти что-либо мелодичное, я выключил приемник вовсе.
– Значит, ты уверен, что о фильме Баранович ничего не знает?
– я хмуро взглянул на Ганса.
– Божится, что не в курсе.
– Может, врет?
– Да не похоже. Он ведь все секреты выложил. Без утайки. Какой ему интерес что-то скрывать? И Хасан на него в щелочку успел полюбоваться, сказал, то выжимать из такого нечего. Дяденька, мол, и так распахнут до предела. А Хасан в подобных делах понимает. Психолог!
– Ладно, коли так.
– Я задумался.
– Как вам вообще показался этот Баранович?