Полет Ящера
Шрифт:
– Да нет… Презираю, скажем так. Меня тошнит от уголовного и гражданского законодательств, от того, что талдычат с экранов народные избранники, от той галиматьи, которую спускают по инстанциям разнообразные минфины. Слепые, капитан, ведут слепых, но вот беда! – мнят себя поводырями.
Костиков нахмурился.
– Что-то из Евангелие?
– Не пытайтесь ошарашить меня эрудицией. И без того знаю, что человек вы неглупый человек, – я дружелюбно кивнул в сторону кресла. – Да вы присаживайтесь, чего стоите? Встречаемся редко, в дальнейшем, надеюсь, будем встречаться еще реже, так зачем же так сразу разбегаться?
Капитан не сразу, но сел. Я придавил носком туфли педаль, и, спустя несколько секунд, в кабинет впорхнула
– Пожалуйста! Ваш любимый кофе. Настоящий молотый – из Бразилии. Ну, и рекомендуемое минздравом доброе овсяное печенье.
Артачиться этот Ланцелот не стал. Подцепил пальцами фарфоровую чашечку, не удержавшись, потянул носом.
– Откуда вы знаете, что я люблю молотый кофе?
Я рассмеялся.
– Элементарно, Ватсон! Мне ли вас учить следовательским приемчикам. Вы трудяга – и трудяга из несчастных. Бьетесь лбом в стену и набиваете шишки. Такие всегда спасаются кофейком. В зоне чифирят, а вы по ночам кофе дуете. Тут, простите, и дедукции особой не требуется.
Гость не обиделся. Кажется, решил получить удовольствие из сложившейся ситуации. Откинувшись в мягком кресле, с наслаждением припал губами к чашечке. Сквозь струящийся парок вприщур уставился на меня.
– Ну? И о чем вы хотели со мной поговорить?
– Да это не я хотел, – вы хотели.
– А мне сдается, что все-таки вы. Я, собственно, за тем и пришел, чтобы внимательно вас выслушать. Появилось, знаете ли, предчувствие.
– Предчувствие? Вы еще доверяете подобным вещам?
– Порой, знаете ли, доверяю. Боюсь показаться дремучим, но интуицию ставлю выше интеллекта – особенно в нашей профессии. – Костиков отхлебнул из чашечки, на секунду зажмурился. – Ну так что?… Будут какие-нибудь вопросы? На некоторые из них я мог бы, вероятно, ответить.
В голосе Костикова промелькнуло нечто особенное, и я вмиг насторожился. В общем-то пробудить подозрительность Ящера – штука несложная, но дело не в подозрительности. Дело в элементарной логике, что вопреки любимой Костиковым интуиции, тоже норовит копнуть в самом непредсказуемом месте. Раз ямка, два ямка, – и вот уже перед вами розовый извивающийся червь сомнений.
Действительно, если примерить все недавние странности к возможностям городского РУОПа, может, что и выйдет? Фокусы с кинолентой, трюк с командой Флопа?… Я тяжело взглянул на попивающего кофеек офицера. Нет, пожалуй. Слишком уж мудрено для таких парней. А главное – не по карману. Уж мне-то лучше других было известно, каково живется местному правопорядку. Жировали лишь те, кто крохоборничал по закоулкам. Гаишники брали оброк с проезжающих, милиция с безопасностью торговали индульгенциями и правом на «крышу». РУОП по моим сведениям пока держался, хотя выше определенного уровня подниматься тоже не рисковал. Хавали тех, кто пролезал в глотку и игольное ушко, на иных только щерились. К примеру, тот же «Харбин» был этим былинным молодцам явно не по зубам. Центровых прикрывал мохнатый дядя из столицы. Пост он занимал поднебесный и гавкать со своей высоты умел так, что уши закладывало у правых и неправых. И, увы, субординация заставляла офицеров РУОПа поджиматься, в чем, кстати, и таилось главное различие между нами. Я был из породы Ящеров – и на «гав» мог ответить шипением. Шипением, надо сказать, весьма грозным.
– Что же вы? Я жду вопросов.
– Вопросы, вопросы – зачем? Мир тонет в вопросах, – я устало вздохнул. – Конечно, не спорю, вы могли бы на многое мне ответить, но, право-слово, не хочется. Ни спрашивать, ни допрашивать. Скучно, Евгений Палыч. Тем паче, что я и без вас все знаю. Про подарок губернатора районному отделу РУОП, то бишь – серебристый «Фольксваген», про отношения вашего полковника с нашим генералом и так далее, и тому подобное. О чем же мне вас спрашивать?… Про красавицу жену офицера Костикова я тоже наслышан. И рад, что ваша прекрасная половина
Голос мой журчал сахарным ручейком, но аппетитец вельможному гостю я все-таки подпортил. Напитком из Бразилии он не поперхнулся, но блеск из его глаз окончательно пропал.
– Вы что же, угрожаете мне?
– Ничего подобного! Вот было бы стыдно наезжать на профессионала с такой примитивщиной! С вами, Евгений Палыч, интересно воевать интеллектом. Вы шахматист, а я любитель поиграть в поддавки. Вы копите компромат, а я выжидаю и в нужный момент спихиваю все на некое третье лицо, с которого уже не спросишь. Увлекательно, правда?
Он молчал.
– Более того – вам, Евгений Палыч, твердо могу обещать следующее: если я когда-либо узнаю, что некто из рода мохнатых соберется шугнуть вас из родной конторы, а к этому рано или поздно вы, неисправный вольтерьянец, несомненно приплывете, то я этого мохнатенького щелкну по носу и одерну. Вот этой самой рученькой. Чтобы не трогали любимого мною человечка, не мешали ему жить и работать. Вы честный противник, а честные противники необходимы для поддержки здорового тонуса.
Капитан ухмыльнулся.
– А если я когда-нибудь вас все-таки прищучу?
– Не стоит даже стараться! – Я покачал головой. – Да нет, в ваших способностях я как раз не сомневаюсь. Яму вы мне постараетесь выкопать и впрямь преогромную. Напрягшись, возможно, даже сумеете меня туда спихнуть. Но ведь из ямы несложно выбраться!
– Понимаю. Кого надо – уберете, других подкупите.
– Умничка вы мой! Ну конечно же! Сделаю все, что в моих силах, чтобы выбраться на волю! Не люблю, знаете ли, глядеть на небо в клеточку. Поэтому использую все средства и способы, а их у меня, поверьте, хватает с избытком. Кстати, знаете ли вы, что на уголовном слэнге означает слово «яма»?… Вот-вот! Воровской притон, хаза, малина и прочее. Так что реальных ям для нас, увы, не существует. Говорю это, между прочим, без всякого бахвальства. Просто констатирую факт. Мотайте на ус, потому как ахилесова пята ментов и всего нашего строя как раз и образована данным обстоятельством. Закон не поощряет ваших действий, зато в немалой степени способствует нашим. Как ни грустно, но это так. Именно по вышеуказанной причине вся ваша работа – голимый пшик.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно! Сами задумайтесь, кого вы сажаете? Подзаборную шелупень, стрелочников. Укажите мне хоть одного изобличенного авторитета. Даже не в городе, – в стране! Есть такие? Весьма сомневаюсь. Нет и не будет. Потому что до нас вам попросту не доплюнуть. Далековато и против ветра. Утираться придется. – Смягчая собственные слово, я чуть улыбнулся. – Но даже тех, кого вам удается иной раз спровадить на нары, вы, в сущности, не сажаете.
– Извините, не понял?
– Все очень просто, Евгений Палыч. Вы отправляете их на курсы повышения квалификации – только и всего. Из зон возвращаются, как из горячих точек, – озверелые и потерявшие последнюю веру в добро. Таких, кого там не ломают в три излома, почти нет. Что делается на зонах для малолеток, не мне вам рассказывать. В качестве примера мог бы познакомить с некоторыми из моих мальчиков. Душегубы без страха и упрека. Потому что успели побывать ТАМ. Спрашивается, какому же богу вы служите? Вашему или нашему?… А-а! Молчите! Потому что тоже догадываетесь об ответе. Вот и выходит, что силы неравны и что оберегать вас мне даже выгодно.