Полет Ястреба
Шрифт:
Естественно такое заявление вызвало во мне бурю негодования, хотя я понимал, что с его точки зрения такой шаг вполне оправдан, но как я не упрашивал капитана, он не отступил. Но мне так хотелось вступить на эту планету первым! Что это такое? Я был первым уже не раз за последний месяц, и вот меня отодвигают в сторону. Я видел, как Белоусов усмехнулся, посмотрев на меня. Не стоит иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, о чём он подумал: торжество так и светилось в его глазах. Что ж, на этот раз его билет оказался выигрышным и с этим ничего
Вскоре перед носом корабля показались Северин и Белоусов. Они помахали нам руками. В этот момент в кабину вошёл Манулов.
– - Первопроходцы,-- пояснил Мирослав. Руслан по обыкновению мрачно кивнул.
Капитан направился в сторону цветов, археолог следовал за ним, приглядываясь к растениям и теребя листья. Один даже надорвал и посмотрел на свет. Он с озадаченным видом крутил его достаточно долго, чтобы Северин окликнул его. От меня не укрылось вороватое движение руки, положившей несчастный листок в карман.
"Надо будет напомнить о нём..."
Последующие десять минут я еле вытерпел, ожидая возвращения первопроходцев. Видеосвязи у нас не было, только наручные коммуникаторы. Судя по разговорам, происходило нечто странное: Белоусов постоянно норовил упасть, обо что-нибудь запнуться. С каждым разом обстановка накалялась, и после пяти таких случаев, Северин потерял терпение. Он приказал возвращаться, но тут случилось ещё одно такое происшествие: археолог шлёпнулся на землю, чуть не сорвав маску, и закричал: "Ай, нога, нога!"
– - Да что же это такое!-- не выдержал Северин.
– - Я ногу сломал!-- прокричал в ответ Белоусов.
– - Ну и дела...-- произнёс Мирослав.-- Что за бестолочь...
Когда мы их увидели, Белоусов прыгал на одной ноге. Я и Манулов побежали встречать горе-первопроходца. На археолога было больно смотреть: каким-то чудом он умудрился подвернуть лодыжку, а одежда в двух местах оказалась порвана, хотя по объяснению Северина я понял, что ни одно растение не имело колючек или шипов. Учёному колоссально не везло!
– - Проклятая планета!-- в неистовстве кричал Александр Николаевич и постоянно добавлял какое-нибудь ругательство. Мне хотелось закрыть уши, хотя я понимал, что рычал не от боли, а от обиды.
Пока Манулов прикладывал лёд и делал тугую повязку, я подумал, что в том, что я остался, есть доля провидения. Если бы я пошёл вместе с ними, не факт, что добрался до корабля целым и невредимым. И всё-таки, почему же Белоусов чуть не сломал ногу на ровном месте, а с Севериным ничего такого не происходило? Неужели, действительно всё дело в неуклюжести учёного, но я раньше за ним ничего подобного не замечал. И тут я вспомнил о листике, сорванный археологом.
– - Александр Николаевич, а что вы сорвали? Покажите?-- напомнил я. Археолог недовольно скривился, но всё-таки достал его из кармана. То, что мы все увидели, немало нас удивило: лист,
– - Как так...-- выразил он всеобще удивление.
Неожиданная догадка посетила меня.
– - Кажется, я понимаю, почему так случилось,-- сказал я. Все, наконец, оторвались от поблёкшего листочка.-- Александр Николаевич сорвал его, и планета ответила.
– - Да брось нести чушь,-- фыркнул Белоусов и передразнил.-- "Наказала"... Что я, ребёнок маленький?
Я лишь пожал плечами, не в силах найти аргументы, но неожиданно меня поддержал Северин.
– - А в этом есть свой резон, хотя и звучит неправдоподобно,-- задумчиво сказал он.-- Растения, как и всё живое, чувствует. Их биополе столь же сильно, как и любого животного. Может, этим они выразили своё возмущение?.. Ястреб, что скажешь, возможно такое?
– - У меня нет информации. Я и сам здесь не местный,-- ответил искин как всегда в своём репертуаре.
– - Значит, необходимо найти местных, если они есть, хотя никаких признаков цивилизации я не заметил,-- сказал Северин, и мне почему-то казалось, что за этим дело не станет.
* * *
Вскоре мы убедились, что и сутки на планете не сильно отличаются по длине от земных: примерно 25 часов. Час разницы, по сути, оказался несущественным: все мы уже давно выбились из обычного графика.
Полночи я ворочался и никак не мог уснуть. Под утро мне это надоело и чтобы больше не терять время, и я, достав сухой паёк, направился в кабину.
– - Не спится?-- спросил Мирослав
– - Да, а ты что, постоянно на дежурстве?-- спросил я, приступив к нехитрому завтраку.-- Как не зайду, всегда ты.
– - Да нет, Северин первую половину дежурил. У нас длинные вахты, но я уже привык.
– - Было движение ночью?
– - Да ничего такого особенного. Всё глухо. Странно, я думал, лес будет кишеть живностью, но я даже не заметил ни одной букашки. Такое ощущение, что здесь нет ни зверья, ни птиц... Одна растительность: эти цветы. Странно, но должен же их кто-то опылять...
– - Планета растений?-- удивился я.
– - Кто её знает. Может быть, создатели Молнии и были растениями... разумными. Ты всерьёз думаешь, что Александр Николаевич пострадал из-за сорванного листка?
Я пожал плечам:
– - Не знаю... Всё может быть. За последнее время я столько всего видел, что не удивился бы. Хочу прогуляться,-- под конец добавил я.
– - Я тоже, но не советовал бы.
Я кивнул, хотя отчетливо понимал: если здесь и имеются какие-либо опасные микроорганизмы, то они уже давно внутри корабля. В таком случае, мы уже вряд ли могли помочь себе. И всё-таки мне нестерпимо хотелось выйти наружу. Доев сухой паёк, я снова сообщил об этом Мирославу, не забыв упомянуть и о своих размышлениях.