Полезный Груз
Шрифт:
Пиночет мотнула головой.
– Нет.
– Если возьмем, через полчаса сюда приедут, никого не обнаружат, и решат, что задержка произошла в дороге, а не здесь.
– Это верно. И все равно – нет.
– Почему?
Пиночет вздохнула.
– Нельзя. Одевайтесь, капитан. Пойдем отсюда. Какая хорошая квартира была, как жалко. – Она посмотрела на поверженных и добавила с чувством: – Суки.
– Да, – согласился Муравьев.
– Как у вас получилось так быстро очухаться? Меня эти бляди приводили в чувство нашатырем и еще какой-то гадостью.
Муравьев засмеялся и сказал:
– Скряги в вашей конторе сидят, сударыня, неприкаянные скряги. На Сам-Друг не расщедрились, травят людей
– Ну, да…
Наставительным тоном Муравьев сообщил:
– Машенька, конечно же, в пять раз дешевле, и это помимо того, что Сам-Друг запрещен в половине цивилизованных стран. Но Машеньку изобрели на юге, под пиниями и пальмами, где грязь не примерзает к стенам и кафелю, дожди теплые, а на полях растут персики и оливки. И чтобы прибраться и помыть помещение, не нужно расходовать тонны хлорки. Вы, судя по всему, произвели генеральную уборку в ванной недавно.
– Э…
– Произвели. Машенька нейтрализуется хлором запросто.
– Разве?
– Как видите.
– Откуда вы все это знаете?
– Прочел в журнале. Помимо этого у меня есть привычка, когда я мою голову, задерживать дыхание. Пока не намылю дважды и не смою дважды. Так что повезло и мне, и вам. Будь у вашей конторы в употреблении Сам-Друг, дело бы пошло в совершенно иной дирекции. Вы уверены, что не нужно брать этих с собой?
– Уверена.
– Как скажете. Оденьтесь, что ли, и я тоже оденусь.
Они оделись. Муравьев покопался в сумке спортивного типа, принадлежащей одному из гостей, и выволок оттуда два агрегата, похожих на велосипедные насосы. На одном мигал красный огонёк, на другом зеленый. Он показал агрегаты Пиночету.
– Зеленый, – сказала она.
Гостью подняли на ноги и приставили к стене. Она попыталась протестовать, и Пиночет свалила ее ударом в глаз. Затем гостью еще раз подняли и, мычащую и жмурящуюся, снова приставили к стене, после чего Пиночет и Муравьев надели противогазы. Пиночет сняла предохранитель и надавила кнопку. Зеленый огонек замигал, и агрегат выплюнул в воздух квартиры порцию Машеньки. Стоящая у стены гостья качнулась, присела, и завалилась на бок. Двое ее подручных не шевельнулись. Выждав предписываемые девяносто секунд, Муравьев поднял указательный палец, снял противогаз, и бросил его на пол рядом с одним из незваных гостей. Пиночет последовала его примеру.
В соседней, лёниной, квартире никого не оказалось.
Муравьев глянул на Пиночета и вопросительно поднял брови, и в глазах у него мелькнуло самое настоящее беспокойство. Пиночет, снова в обтягивающих брюках, куртке, и альпинистских клогах, приложила палец к губам и повела глазами по периметру комнаты, давая понять, что неизвестно – стоят жучки или нет, может и стоят, и может быть даже кто-то где-то в данный момент прослушивает квартиру. Муравьев зло поглядел на нее. Если прослушивают – то зачем же им было вообще лезть к Пиночету? Чайковская здесь. Прячется. Вернее, Лёня ее прячет. Пиночет сделала ему знак следовать за ней. Они прошли на кухню.
– Муравьев, – сказала Пиночет очень тихо. – Чайковская ничего не знает. Она уверена, что ночь проходит спокойно.
– Разумеется, – также тихо ответил он. – Но хотелось бы знать, где она.
– Пожалуйста, не разубеждайте ее.
– И в мыслях не было. Где она?
Она открыла стенной шкафчик, пошарила там рукой, и на что-то надавила, а может отодвинула что-то – и то, что только что было частью стены, раздвинулось, образуя темный проход, в котором блеснули перила – очевидно лестницы, скорее всего винтовой, скорее всего ведущей вниз. Возможно в стародавние времена, еще при Павле Первом, предводителе мальтийских рыцарей, в квартире резидентствовала семья похотливого мелкого чиновника или ремесленника с хорошей репутацией, а внизу
Впрочем, о том, когда и каким образом возникла эта потайная лестница с бронзовыми перилами, можно было поразмышлять потом, когда отпадут более срочные дела.
Нижнее помещение, десять на десять или около того, окон не имело. Спартанистость обстановки нарушал роскошный белый рояль в углу – нет, рояля не было, но Муравьеву подумалось, что должен быть. Имелись – кушетка, два столика, плита, холодильник. Стены отделаны узорчатыми звукоизоляционными панелями. Также в помещении наличествовали Лёня и Анита Диеговна, сидящие за стойкой домашнего бара и занятые, казалось бы, тихой уютной беседой под коньяк. Обычно экспансивная Чайковская примолкла, и вроде бы даже с удовольствием слушала, что Лёня ей вещает – неспешно, размеренным голосом. По Лёниной позе видно было, что он к Чайковской более или менее равнодушен. Оба – сперва Лёня, затем Чайковская – оглянулись на спускающихся по лестнице Муравьева и Пиночет. Муравьев приостановился и, оглянувшись, спросил вполголоса:
– Вы дали ему знать?
Она улыбнулась иронично.
На квартиру сотрудницы безопасности нападают среди ночи коллеги, есть возможность, что они затем проверят соседние квартиры; в этом случае нажимается где-то кнопка, и в соседней квартире, где проживает сводный брат, вспыхивает бесшумный сигнал тревоги. Сводный брат выключает сигнал и приглашает дородную дочь министра ознакомиться с потайным нижним помещением – у нее самой жилище целиком потайное, ей интересно сравнить, и она следует за Лёней, заодно думая, что ей наконец-то представится сегодня возможность предаться плотским утехам. Лёня заинтересовывает ее разговором, хотя – чем интересуются такие люди, как Чайковская, все давно видевшие, знающие, понявшие, и изнывающие от этих знаний и понятий? Им ничего не ново и всё скучно.
Как оказалось – не всё; от собеседника многое зависит. Возможно, Лёня вел себя правильно – не нагло, разыгрывая хама и сердцееда, не занудно, изображая независимость, и не остря без повода, имитируя подобострастие. Может, в жизни Чайковской было мало людей, ведущих себя естественно и не задающихся каждый миг жизни корыстными целями – и именно это ей и было интересно? То, что Лёня – под стать сводной сестре, человек незаурядный – Муравьев понял сразу.
И слегка расслабился.
Присоединились. Пиночет включила кофе-машину, очень похожую на виденную Муравьевым в квартире Чайковской. Лёня, радушный хозяин, встал, обошел стойку, и достал из бара миниатюрные чашки.
А Чайковская вдруг уснула – внезапно, неожиданно, и чуть не свалилась со стула на ковер. Лёня подскочил, поддержал ее, и бережно уложил. Она свернулась клубочком на ковре, поворчала нечленораздельно, заютилась, и начала всхрапывать.
– Вы уверены, что об этом помещении никто не знает? – спросил Муравьев озабочено.
– Надеюсь, – откликнулась Пиночет. – Мы с Лёней всё это сами сооружали.
– А для каких целей?
– Проводили эксперимент. Изоляция от мира. Обнаружить нетрудно, если знаешь, что ищешь. Трюк весь в том, что никому такое в голову не придет – в таком доме искать потайную комнату.