Полигон призрак
Шрифт:
С головы Раубеха сняли вещмешок, развязали ему руки и втолкнули его в темное бетонное помещение.
— Да это же гроб, — оглядевшись, поморщился немецкий диверсант.
— Тебе выбирать не приходится, — жестко оборвал фашиста Коготь. — Радуйся, что живой. Закрывайте дверь.
Веригин захлопнул металлическую дверь, запер ее на замок и передал ключи Анютину:
— Я так понимаю, лейтенант, что вы сами будете охранять фрица.
— Вы не ошиблись, Семен Петрович. Еще нужно продумать, чтобы у часового обязательно был стул и чтобы
— Для допросов? — спросил полковник.
— Вы все правильно поняли, Семен Петрович.
— Все, что вы запросили, Владимир Николаевич, мы сегодня же сделаем.
— Хорошо. Тогда пойдемте, полковник, — сказал Коготь и, приостановившись, кивнул Анютину. — Еду и питье тебе принесут, лейтенант. Через несколько часов сменят. Смотри в оба, сам понимаешь, кого охраняешь.
— Все будет в порядке, товарищ майор, — ответил Анютин.
Коготь и полковник поднялись наверх.
— Не понравилось фрицу наше жилье, — хмыкнул Веригин.
— Ничего, пусть справляет новоселье и радуется, что пока дышит.
Начальник полигона рассмеялся:
— А ты, майор, любишь иногда пошутить.
— Один умный человек сказал, что если быть всегда серьезным — сойдешь с ума. А этого мне совсем не хочется.
— Что ж, верно сказано, — согласился полковник.
Когда они сели в машину, Веригин произнес:
— Кстати, вчера, майор, тебе звонили из Москвы, приказали, как вернешься, сразу же связаться.
— Ясно. Значит, сейчас направляемся в твой кабинет, Семен Петрович.
— Да, больше до Москвы здесь ниоткуда не дозвонишься, — улыбнулся начальник полигона.
Войдя в штаб, Коготь на ходу бросил Веригину:
— Я сейчас, только положу оружие, вещмешок, ранец, кое-что скажу ребятам и сразу же приду.
— Понял, майор. Буду ждать у себя.
Коготь зашел в комнату к своим людям. Андронов и Абазов переодевались.
— Абазов, через шесть часов сменишь Анютина. За тобой зайдут. Здесь неподалеку находится здание, в котором мы упрятали фрица, — пояснил Коготь. — Потом разберемся, пока же сменять друг друга будете каждые шесть часов. Позже, думаю, к вам и Самойлов присоединится.
— Есть, товарищ майор, — коротко ответил Абазов.
— Отдыхайте, — приказал Коготь и вышел.
Как только майор набрал нужную комбинацию цифр, полковник Веригин покинул свой кабинет. Дела контрразведчиков его не касались.
— Здравия желаю, Иван Антонович, — услышав в трубке голос своего непосредственного начальника полковника Костомарова, сказал Коготь.
— С возвращением, майор. Как все прошло?
— Докладываю, товарищ полковник. Элитная группа немецких диверсантов, состоящая из пятнадцати человек, уничтожена, за исключением одного.
— И кто же этот счастливец? — спросил Костомаров.
— Мы захватили в плен командира вражеской диверсионной
— Командира группы? — переспросил Костомаров.
— Так точно, товарищ полковник.
В трубке послышался легкий смешок Костомарова.
— Хорошо сработано, — похвалил полковник Когтя. — Что дальше собираешься делать, майор?
— Надо хорошенько подумать, Иван Антонович. Мы совсем недавно возвратились.
— Думай, Коготь, для того тебя и послали на полигон, — веско произнес Костомаров и спросил: — Что-нибудь еще скажешь об операции?
— У нас один человек ранен.
— Кто?
— Младший лейтенант Егоров.
— Ранение тяжелое? — с тревогой спросил полковник.
— Наш врач говорит, что не тяжелое. Пуля попала в плечо, но кость не задета.
— Может, Егорова на бомбардировщике перебросить в Москву, в госпиталь? Как думаешь?
— Опять ссылаюсь на мнение врача группы лейтенанта Самойлова, который обещает через семь-десять дней поставить Егорова на ноги.
— Что ж, это хорошо, — протянул полковник.
— Есть еще один момент, товарищ полковник.
— Какой? — настороженно спросил Костомаров.
Коготь вкратце рассказал ему о гибели лесника.
— Так как об этом никто не знает, кроме захваченного в плен фашиста, считаю, что «сестру» лесника из Калуги трогать пока не надо. С шифром я разобрался, так что пусть шлет послания, — сказал майор.
Повисла тягостная тишина. Полковник напряженно размышлял над словами Когтя, а затем сказал:
— Согласен с тобой, майор, мы ее просто будем контролировать. Этого на данный момент пока достаточно.
— Это все, Иван Антонович, за исключением одного. В бою отличился младший лейтенант Абазов. Как командир группы, считаю, что его нужно наградить.
— Выполните задание, вернетесь — обязательно наградим. За этим дело не станет. Думаю, что среди награжденных будет не только Абазов.
— Вас понял, товарищ полковник.
— Короче, разбирайся с немецким офицером и, конечно, держи меня в курсе событий.
— Есть, товарищ полковник.
— И еще, — вздохнул Костомаров, — тут у меня для тебя, Коготь, информация имеется личного характера. Слыхал о Петре Устиновиче Трофимове?
Майор почувствовал, как сердце учащенно забилось в его груди.
— Так точно, слыхал, товарищ полковник, — не своим голосом ответил Коготь. Тяжелый комок подступил к его горлу. «Что стряслось с дедом?» — промелькнуло у Когтя в голове. Поборов внезапное волнение, майор добавил: — Это мой дед.
— Геройский у тебя дед, Коготь. Теперь я знаю, в кого ты такой уродился.
Костомаров рассказал про легендарного белорусского партизана деда Трофима, о том, что он был ранен, о его лечении в госпитале, в котором работала Варя, и о его новой работе инструктором-снайпером в одной из подмосковных школ для подготовки специалистов в партизанские отряды.