Полигон призрак

Макаров Сергей Федорович

— Петру Устиновичу мы сказали, что ты жив, и передали большой привет от внука, выполняющего секретное государственное задание.

— Спасибо, Иван Антонович, — сдержанно сказал Коготь.

— Ну все, майор, до связи, — закончил разговор Костомаров.

Весь вечер Коготь мерил свою комнату шагами, обдумывая стратегию разговора с немецким диверсантом: «Крепкий орешек этот Вальтер Раубех, непросто будет взломать его защитную скорлупу. Но если это удастся, то откроется большой выбор для различных комбинаций игры с Абвером».

Время от времени майор

садился за стол и набрасывал в блокноте варианты развития разговора. «Иногда вести психологический поединок на допросе сложнее, чем кровопролитный бой», — отложив карандаш в сторону, подумал Коготь. Он откинулся на спинку стула и усилием воли поменял ход мыслей. Ему приятно было услышать сегодня новость из Москвы об Петре Устиновиче. «Это же надо, дед стал знаменитым партизаном-снайпером, — думал майор, — был ранен в бою и чудом попал именно в тот госпиталь, где работает Варя. Быть может, она и оперировала его, не подозревая, что это мой дед».

Коготь с любовью вспомнил деда Петра, его строгие, но такие важные и нужные наставления на охоте. Благодаря урокам деда майор сейчас свободно ориентируется в тайге, подмечает каждую мелочь, легко разгадывая ее значение. А то, почему деда не вернули в партизанский отряд, майору было понятно как дважды два. Это обычная практика в СМЕРШе — подстраховываться во время важных операций. «Слава богу, что дед жив и здоров. Если они еще не знакомы с Варей, обязательно надо их познакомить. Теперь это моя семья — Варя и дед Устинович. Это самые близкие мои люди. Дед Петр непременно понравится Варе», — мечтательно размышлял Коготь.

Затем он снова мысленно вернулся к предстоящему разговору с Раубехом. Однако долгий переход по тайге и напряжение последних дней дали о себе знать и около полуночи Коготь, сам того не заметив, заснул, уронив голову на стол.

Утром он побрился, умылся и плотно позавтракал.

— Если кто-то будет меня спрашивать, я ушел допрашивать командира немецких диверсантов, — открыв дверь в комнату своих подчиненных, сказал он Андронову, который чистил пистолет, сидя за столом.

— Понял, Владимир Николаевич, — не отрываясь от работы, кивнул капитан.

Коготь взял с собой немецкий ранец, сбежал по лестнице со второго этажа и вышел из здания. Летнее солнце уже набирало силу, поднимаясь огромным ярко-красным диском над тайгой. Утренний воздух был свеж и еще прохладен. Где-то недалеко заводила трели какая-то голосистая птица. На душе у майора было радостно. Да и денек обещал быть хорошим и теплым. Если бы не предстоящий допрос, то сегодня он бы хорошенько отдохнул.

Свернув за штаб, майор быстрым шагом пошел в сторону бывшей санчасти. Издали он увидел часового, который прохаживался под окнами одноэтажного здания. «Молодец, Веригин, — мысленно отметил про себя Коготь, — все делает, как я говорю, причем точно и быстро. Нравится мне такая порода ответственных людей».

Заметив подошедшего майора, рядовой вытянулся в струнку, словно на параде.

— Здравия желаю, товарищ майор, — громко впечатал он в утреннюю тишину каждое

слово.

— Вольно, — скомандовал Коготь и тут же сказал: — Проведи-ка меня в комнату для допроса. Полковник говорил вам что-нибудь об этом?

— Так точно, товарищ майор. Комната для допросов подготовлена еще вчера, — доложил рядовой.

Он провел Когтя в небольшую угловую комнату в конце узкого коридора и открыл массивным железным ключом дверь. Майор вошел внутрь. Белый с подтеками от воды потолок. Зеленая краска стен. Посередине железный стол и два широких деревянных стула. «Что ж, обстановка располагает к теплой задушевной беседе», — с иронией подумал Коготь и едва заметно улыбнулся. Он щелкнул выключатель, над столом загорелась одинокая лампочка. «Кажется, все готово к началу разговора, даже свет есть на тот случай, если беседа затянется», — подумал Коготь и сел за стол лицом к входу. Ранец он положил на пол, рядом с собой.

— Рядовой, скажите моему человеку, чтобы привел немца, — сказал Коготь.

— Есть, товарищ майор, — громко ответил солдат и, развернувшись, вышел.

Вскоре в коридоре послышались шаги и голоса. Дверь открылась. Сначала вошел Раубех, а за ним Анютин с автоматом.

— По вашему приказанию, товарищ майор, пленный доставлен, — тихо сказал Анютин.

— Ожидай в коридоре, лейтенант. Если что, я позову, но, думаю, что до этого дело не дойдет.

— Так точно, товарищ майор, — ответил Анютин и вышел.

Раубех остался стоять перед столом, за которым сидел Коготь. За эту, похоже, бессонную ночь немец заметно постарел. Небритый, с темными мешками под глазами, ссутулившийся, он не походил на бравого командира элитного отряда Абвера.

— Тебя кормили, Раубех? — осведомился Коготь.

— Да, тушенкой с хлебом и чем-то наподобие чая, — устало вздохнул фриц.

— Что ж, тогда ты готов к беседе, присаживайся, — указывая на стул, сказал Коготь.

Раубех молча отодвинул стул и сел, опустив глаза вниз.

— Итак, ты командир диверсионной группы Абвера, — начал Коготь, — твое воинское звание — майор. Я не ошибся?

— Все так, — подтвердил Раубех.

— Какая цель была у группы?

Фашист медленно поднял глаза и взглянул на Когтя:

— По-моему, ответ для вас очевиден, — не без дерзости в голосе ответил Раубех.

— И все-таки потрудись ответить на этот вопрос, — бесстрастно произнес Коготь.

— Как мне к вам обращаться? — вдруг спросил немецкий диверсант.

— Зови меня майором. Так будет проще.

— Хорошо. Так вот, вам же ясно, майор, что мы пришли не полюбоваться красотами тайги и не для того, чтобы кормить здешних назойливых комаров.

«В результате твоя группа кормит червей», — мелькнуло в голове Когтя.

— Вы уничтожили мою группу в относительной близости от вашего секретного полигона. Здесь все просто. Зачем усложнять дело, майор? — выговаривая слова с небольшим акцентом, спросил Раубех.

Коготь проигнорировал выпад немца и сказал:

— Но у вас ведь была конкретная цель.