Полигон смерти
Шрифт:
Катя вдруг открыла глаза — наверное, поняла, что в комнате кто-то посторонний, — и слабым бесцветным голосом протянула:
— Помогите… Я умираю… Живот…
— Прочь! — продолжал истово возмущаться Коробов, ещё яростнее и быстрее дёргая тазом, как будто хотел проткнуть Катю насквозь. — Я помогу тебе, возлюбленная супруга моя! Я, я, я — и никто другой, мы одни в этом мире скорби!!!
Тут во входную дверь стали молотить, я отчасти выпал из ступора и вспомнил основную задачу: проникнуть в квартиру, открыть дверь и впустить народ.
Насчёт
— Сашш-ша… Родной… Помоги мне… Убей его…
Может, вы сочтёте меня тугодумом, но зрелище было настолько неожиданным и шокирующим, что не сразу и поймёшь, что тут происходит в действительности…
В общем, в этот момент я понял, что это вовсе не супружеские игры, а сумасшедший Коробов просто насилует Катю. И тотчас же, словно живой, в правой руке шевельнулся увесистый молоток.
Убей…
Убей?!
Убей!!!
Я бросился к Коробову и ударил его молотком по голове.
Раздался отвратительный хряст, Коробов отчаянно взвыл, но даже не попытался защитить голову, а зачем-то крепко-крепко прижал к себе Катю, обвив её своими ручищами, как двумя пуховыми удавами, и сжал так, что отчётливо хрустнули косточки.
Боясь, что он её задавит, я ударил изо всех сил, раз, другой, третий…
Тут он наконец-то отлепился от Кати и, спасаясь от ударов молотка, быстро пополз под кровать, жутко скуля, всхлипывая и оставляя за собой кровавый след.
Я не стал его преследовать, крикнул Кате, что сейчас вернусь, и побежал открывать дверь.
Через несколько секунд оскверненная квартира наполнилась людьми.
Что характерно, люди тоже не сразу поняли, что здесь произошло, поэтому мне пришлось громко и внятно объяснять.
А когда поняли, все закономерно впали в шок.
Никто не ожидал, что тихоня Коробов может выкинуть такой номер. Это было что-то немыслимое и невероятное, судя по лицам людей, у них в голове не укладывалось, что всё это происходит на самом деле.
Впрочем, шок был недолгим. Раньше всех пришла в себя Нинель, бросилась к Кате и стала её осматривать. Тут же помаленьку зашевелились остальные, и мы быстро разбились на фракции: женщины потащили Катю в гостиную, а мужики принялись доставать Коробова из-под кровати.
Коробов не умер от моего молотка. То ли я плохой молотобоец, то ли кролик-мутант попался слишком здоровый и живучий — но он даже не ослабел. Он завывал, как пойманный в сети волк, извивался, отчаянно вырываясь, и всячески лягался. Мужики всей толпой не могли достать его из-под кровати, тащили, пинали по ногам, пробовали тыкать с другой стороны сорванной гардиной, всё тщетно.
Я бросил их ненадолго и сбегал в гостиную, посмотреть, что там с Катей.
Нинель сноровисто щупала Катин живот и озабоченно спрашивала, где
То есть за одни сутки — раз, и…
Однако я быстро прогнал эту идиотскую мысль, вспомнив, что у одного из солдат в моём полку был такой же живот при каком-то особо остром аппендиците с абсцессом. Солдат тогда чуть не умер, хорошо, начмед на полигон вовремя приехал и приказал срочно отвезти его в госпиталь.
Катя на вопросы не отвечала. Она прислушивалась к тому, что происходит в спальне, прерывисто дышала и шёпотом спрашивала:
— Он ещё жив? Господи… Почему он ещё жив?! Он мать задушил… Насиловал меня целую вечность… Я умираю, живот разрывается… А он тычет, тычет, тычет… Где вы все были?! Сволочи… Почему раньше не пришли?!
Тут из прихожей раздался особо истошный вопль, и я метнулся посмотреть, что там происходит.
Оказывается, мужики сообразили перевернуть кровать и таки достали Коробова, при этом ненароком сломав ему обе ноги оторвавшейся дубовой спинкой, тяжеленной, как надгробная плита.
Коробов мерзкой пуховой гадиной выскользнул из спальни и полз к входной двери, забрызгивая пол кровью и истошно вопя под тяжёлыми ударами мужиков:
— Это мечта! Я мечтал об этом всю жизнь! Она ещё ребёнком в песочнице играла, а я смотрел в окно и дрочил, дрочил, дрочил! Она мне снилась, я всегда её хотел, всю жизнь! И я воплотил мечту! Я воплотил, а вы нет! Вы ничтожные, жалкие, гадкие неудачники! А мы — муж и жена перед Богом! Отныне мы супруги навсегда! Она была девочкой! Да, да, я взял её девственность! Я, и никто другой! Теперь никто не имеет на неё права! Никто, кроме меня! Катюша, я здесь! Иди ко мне, возлюбленная моя супруга…
Мужики тоже были все в пуху и в крови, возбуждённые, страшные, с жаждой убийства во взорах. Они били Коробова всей толпой, жестоко, зверски, явно желая убить. А он всё никак не убивался, просто невероятно живучий экземпляр попался: извивался и дёргался под ударами и трубным голосом выкрикивал всякую ахинею про вечное супружество и любовь к Кате.
— Я сделал это! — В его воплях бесновался истовый фанатизм свято верующего, слившегося наконец-то со своим воплощённым божеством. — Я сделал это!!!
В общем, зрелище, скажу я вам, было не для слабонервных. Гадкая, тягостная сцена. В руках у меня дрожал окровавленный молоток, с прилипшими волосами Коробова, но я стоял в стороне и не пытался приблизиться.
Не было у меня ненависти к этому безумному животному, я просто хотел, чтобы всё побыстрее кончилось, а от молотка, как показала практика, он не умирает…
Избиение продолжалось недолго: вскоре в прихожую вбежала Нинель, вооружённая небольшим кухонным ножом, растолкала мужиков, и дважды, коротко и вроде бы несильно, резанула Коробова по шее и по внутренней поверхности бедра.