Полигон смерти
Шрифт:
Шёл и вспоминал первый день, когда метался по маршруту, как заяц, бегал от дружинников, обмирал от ужаса, когда понял, что заблудился. Как к бабке-дворничихе бросился, словно ребёнок, потерявший маму в зоопарке. Хм… Вспоминал и невольно посмеивался на собой тогдашним — неопытным, не вникшим в обстановку, не знающим нравы и особенности этого Города.
Есть на свете вещи пострашнее подозрительных обывателей, не терпящих чужаков.
Есть типы, складирующие мертвецов десятками в домах на отшибе.
Есть Войска, которые без разговоров стреляют
Есть очень странные признаки и намёки, сводящие воедино ДНД, «курков» и Арсенал.
Вот это действительно проблемы…
Нинель встретила меня радостно и даже как-то привычно, что ли, словно горячо любимого мужа, в конце дня вернувшегося с работы.
Да, у меня теперь такая работа: утром я решительно выхожу на маршрут, чтобы удрать из Города, а вечером неизбежно возвращаюсь обратно. Город никак не хочет отпустить меня, это просто Сайлент-Хилл какой-то, по чьей-то злой воле разверзшийся на месте образцового промышленного городка.
В этот раз «муж» пришел с подарком, бинокль приволок.
— Это тебе.
— Подарок, что ли?
— Ага.
— Хм… И что мне с ним делать?
— Да что душе угодно. Хочешь — за соседями подглядывай, хочешь — на водку обменяй. Вещь хорошая, полезная, ценная — пригодится!
— Ну, спасибо…
Сидели, мирно ужинали, обменивались новостями. Новости, правда, не совсем мирные, но было такое чувство, что я дома. Вот моя женщина, вот её мать, смотрит на меня по-доброму, ласково. Виталик пошел к соседям пульку расписать, Катя вроде бы в порядке, сегодня Воробей приходил проведать, сказал, что всё в норме. То есть жизнь как будто бы даже налаживается, несмотря на тотальный хаос и неопределённость…
Не успели закончить ужин — из «дома инвалидов» прибежали двое мальчишек, с посланием от Ивана: если я на месте, чтобы немедленно всё бросил и мчался к нему.
— Сказал — «По полной боевой», — важно заявил старший засланец. — Сказал — «Он всё знает»!
Так, начинается!
Я не Кассандра, конечно, но такую ситуацию предвидел. Если уж «я всё знаю», наверняка есть какие-то подвижки по ситуации с «армянским домом». И понятно, что не в лучшую сторону.
— А почему Дениса не прислал?
— Денис собирается.
— Куда собирается?
— А нам не сказали. Но они там с матерью вещи укладывают.
Час от часу не легче. Неужели всё так плохо, что уже бежать собрались?
Я оделся, взял оружие, патроны и бинокль.
Всполошившаяся Нинель хотела было идти со мной:
— Вдруг там у них раненые уже…
Но я её успокоил, в двух словах объяснив ситуацию. Скорее всего, Иван зовёт меня, чтобы подежурил с ними ночью, на случай внезапного нападения «курков». Будет нападение или нет, это ещё бабушка надвое сказала, но в таком деле лучше перестраховаться, так что Иван всё правильно придумал.
— Ладно… Но ты смотри там, осторожнее.
— Разумеется.
— А ты зачем мой бинокль берёшь?
— «Твой»? Ах,
— Смотри мне…
— Хм…
— Сашок, будь осторожен, ладно? Что-то тревожно на душе.
— Всё будет нормально. Обещаю…
Я прибыл в дом инвалидов и поднялся в «штаб».
В прихожей валялись сумки и рюкзаки, Галина, жена Ивана, с Денисом суетились, укладывая вещи.
Иван секретно совещался в детской с каким-то усатым товарищем, которого я раньше не видел. Тускло светила керосинка, на столе лежали карандаши и альбом для рисования, на открытом развороте которого была нанесена нехитрая схема города и окрестностей.
Альбом, по-видимому, реквизировали у Дениса. «Когда говорят пушки, музы молчат». Да, во времена Хаоса востребована несколько иная графика.
Два выезда на схеме были перечёркнуты жирными крестами. В отличие от множества других населённых пунктов из Города нельзя с одинаковым успехом выехать на все четыре стороны, поскольку большая половина его заправлена в береговую петлю Волги. Выездов здесь всего три, юго-западный, юго-восточный и северный — через мост.
Возле обозначения моста кто-то поставил сразу три вопросительных знака.
Однако уже стратегия. Про этот мост я кое-что слышал.
Иван познакомил меня с новым товарищем:
— Семён — Саша. Будете работать вместе.
— Зачем звали? — без обиняков спросил я.
Семён так же без обиняков стал спрашивать о моём боевом опыте и военных навыках. Какая у меня подготовка, насколько хорошо владею оружием, где воевал.
— Слушай, я же тебе всё рассказал! — досадливо воскликнул Иван. — Он один всех вас сделает одной левой.
— Так уж и одной левой? — хитро прищурился Семён.
Он был похож на таракана: этакий худощавый живчик, нервный, быстрый, вредный, с маленьким лицом и непропорционально большими усами. Наш доктор наверняка сказал бы, что усы вполне фрейдовские, этакая волосатая компенсация недостающей мужественности для мелкой натуры. Я его так сразу для себя и окрестил: Сеня-Таракан.
— Семён, ты чего такой недоверчивый? — Иван озабоченно посмотрел на часы. — Я тебя когда обманывал?
— Саня, что это за спецвойска, в которых ты служил? — не унимался Семён.
— Почему служил? Я и сейчас служу. Спецвойск в природе не существует, это сказки для обывателей. Просто в каждом ведомстве есть отдельные подразделения и части, выполняющие некие специальные задачи.
— И ты в таком подразделении служишь?
— Совершенно верно. — Я показал ему своё удостоверение.
Семён тщательно и придирчиво рассмотрел удостоверения, поднёс к керосинке, повертел во все стороны, затем вернул его и уточнил:
— Так ты спецназовец или как?
— Разумеется спецназовец. — Я решил подыграть Ивану и не стал вдаваться в коллизии своей непростой должности. — Умею специально бегать и специально стрелять. Ещё умею секретные карты рисовать.