Полиграф Полиграфович
Шрифт:
Юристам известно, что теория и практика действующего уголовно-процессуального законодательства не придают доказательственного значения эмоциональным проявлениям в поведении допрашиваемого. Из этого, однако, не следует, что они бесполезны в криминалистическом отношении. Психофизиологические реакции являются одним из видов ориентирующей информации, поэтому их выявление и объяснение – насущная криминалистическая задача. Речь идет о влиянии подавляемых эмоций на функциональные сдвиги в организме.
Следователи пока могут полагаться здесь только на собственный опыт и наблюдательность, точность психологического анализа. Они, увы, кардинально различаются по своей способности «читать» и «понимать»
Манера поведения – действия подозреваемого, которые может различать специалист за счет своих органов чувств без физического контакта с обследуемым. Манера поведения включает в себя взгляд, выражение лица, осанку, движения тела, голос, а также структуру и содержание речи. Детекция лжи по манере поведения – это попытка ее индикации на основании указанных признаков.
Грань между тем, что наблюдается внешне, и процессами, происходящими внутри организма, очень тонкая. Немало признаков, которые органы чувств зафиксировать не могут. Детекция лжи по манере поведения будет тем точней, чем выше мотивация в сокрытии содеянного. Исследования в этом направлении установили связь между некоторыми движениями лица и тела и ложью, например, избегание взгляда, направленного в глаза собеседнику.
Стараниями ученых установлено, что когда человек лжет, его организм вырабатывает катехоламины – вещества, воздействующие на слизистую оболочку носа. При этом повышенное кровяное давление воздействует на нервные окончания носа, и он начинает чесаться, вследствие чего лгущий трогает его. Потирание глаз свидетельствует о том, что мозг пытается блокировать обман. Фальшивая улыбка, стискивание зубов, потирание мочек ушей указывают на попытку мозга заблокировать услышанное. Если человек почесывает шею, оттягивает воротник, то в данном случае предполагается, что ложь вызвала у него повышение кровяного давления и усиление потоотделения.
Конечно, если у допрашиваемого развит язык мимики и жестов, подчас весьма красноречивый, то он не остается без внимания следователя. Ведь человеческое лицо является изумительно организованным экраном, на котором через сокращения мышц отражаются тончайшие движения души. Самое интересное, что несмотря на индивидуальные и культурные различия между людьми, у всех нас существуют общие, генетически обусловленные программы того, как именно наши эмоции выражаются в виде сокращений совершенно определенных ансамблей мышц лица: лба, бровей, век, щек, губ, подбородка. Так, радость у всех людей выражается улыбкой, но она будет разной у русского, американца или японца.
Лицо самой природой предназначено для того, чтобы оповещать окружающих о настроении его обладателя, и поэтому дает нам возможность правильно ориентироваться в отношениях с ним. Умение «читать» по человеческому лицу необходимо каждому, но особенно тем, кто работает с людьми.
На подавляемые переживания чутко реагирует большое количество мышц. Можно утверждать, что нет такой эмоции, которая не проявлялась бы мимически. Иногда чувства так ярко отражаются на лице человека, что оно говорит даже больше, чем слова. Но это среди людей, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, скорее исключение, чем
Если человек умеет хорошо держать себя в руках, то многие психологические реакции на глаз, увы, неуловимы. Потому имеется насущная необходимость включать в диалог «следователь – допрашиваемый» приборы, которые усиливают остроту и расширяют диапазон восприятия, дают возможность объективно фиксировать эти реакции, т. е. узаконить применение полиграфа в следственной практике. Увы, этого пока не сделано, хотя некоторые шаги в данном направлении предприняты.
Проследив историю применения полиграфа за рубежом, видный специалист в области отечественного уголовного процесса и судебной экспертизы В. Д. Арсеньев писал, что подобный прибор может быть вполне допустимым и вместе с тем достаточно эффективным научно-техническим средством исследования психики допрашиваемого, не становясь орудием насилия и средством фальсификации судебных доказательств. При применении полиграфа следователь может получить ценную информацию о состоянии допрашиваемого и использовать ее. Это может унизить достоинство гражданина не более, чем применение на допросе, например, диктофона, в особенности если речь идет о приборе с бесконтактными датчиками.
Критикуя позицию процессуалистов, считающих использование полиграфа принудительным проникновением в мысли допрашиваемого, превращением его в беспомощный объект исследования, он обоснованно утверждал, что полиграф – не средство «чтения мыслей», а прибор для объективной фиксации изменений психического состояния испытуемого. Последний при этом остается активным участником процесса и отнюдь не превращается в его объект. Противники полиграфа, по существу, спорят с порочной практикой его применения, а такая полемика не может быть полезной для повышения качества борьбы с преступностью в стране.
В этой связи нельзя не отметить, что в отечественной юридической литературе получило определенное распространение положение, которое, правда, не высказывается прямо, но явно подразумевается. Его можно условно назвать «презумпцией недобросовестности» следователя и других лиц, работающих по уголовному делу. Поэтому всякий раз, когда встает вопрос о внедрении новых научно-технических средств, усматривается потенциальная опасность злоупотреблений ими со стороны следователей.
И хотя возможность превращения полиграфа в «лай-детектор» и незаконных попыток использования полученных сведений исключать нельзя, отрицать актуальность его использования на этом основании не следует. Так, после внедрения в уголовный процесс звукозаписи за прошедшие полвека не было установлено ни одного случая злоупотреблений ею в следственной практике, хотя «обоснованных» опасений ученые-процессуалисты навысказывали предостаточно.
Можно констатировать, что советские процессуалисты и криминалисты долго вели весьма острую дискуссию о перспективах использования полиграфа, однако конкретных практических результатов она не принесла. Да и не могла принести, ибо умозрение явно преобладало над теоретическими обобщениями практики. Поэтому дискуссия вокруг полиграфа привела лишь к усугублению неясностей.
Это заставляет вспомнить высказывание польских криминалистов З. Божичко и Т. Ханаусека, что в Польше тоже велась широкая дискуссия о полиграфе, а в результате обнаружилась полная противоположность взглядов. Поэтому они справедливо считают, что дискуссии будут напрасными до тех пор, пока аргументами сторон не станут результаты исследований, проведенных при условии отказа от крайних точек зрения – как от голословного отрицания, так и от некритического, восторженного отношения к полиграфу. Лишь анализ результатов его практического использования в деле борьбы с преступностью может привести к научно обоснованным выводам и рекомендациям.