Полина
Шрифт:
на бойню, в рубку, под обстрелы,
на фронт, где роты и полки,
где пули, взрывы мчатся в тело.
Отсыл в любое поле, сад
без дум и совести, укоров.
Билет в один конец и в ад,
как дача общих приговоров.
Издав любой закон, резон,
сведут на казнь рабочих русов,
как
какие Молоху по вкусу.
Военный клич, святой приказ
из затрибунной старой пасти
отправит за один лишь час
в кровавый бой во имя власти.
И этот старческий посыл
устроит явь присяг и стрельбищ,
в которых чей-то муж и сын
отцом не станет ради зрелищ…
Арену Ананяну
Кабацкое тело
Фигура моя уж не храм белостенный,
а грязный, зловонный, угрюмый кабак,
что липкий, просаленный, мутно-безмерный,
в котором разруха, крик, слёзы и мрак.
В похабных рисунках, в помятом убранстве.
На полках и в кассе сплошной недочёт.
Сочится мочою и рвотою в пьянстве.
Из окон, дверей постоянно течёт.
Он сам, будто ад. Сам себе винокурня.
Он полон тоски, угнетенья, потерь.
Прибежище мальчика, лирика, дурня,
в котором несчастья, унынье без мер.
В нём нет тишины и любви или чести,
но много похабщины, злобы, посуд.
Запойное, злачное, горькое место,
какое однажды закроют, снесут…
Черепки – 35
Он пренебрёг сыновьим долгом
в своей природе и мечте,
забыл устав природы, Бога,
став буквой из ЛГБТ.
***
Тату, как граффити и акт вандализма
на стенах собора, в котором душа,
как рабские клейма на лике царизма.
Поэтому царским телам не нужна!
***
Способна решить все дела и проблемы,
унять тоскования в разных местах
и вмиг погасить расхожденья, укоры
святой
***
Тут люди давно уж творят неприличье.
Девица и трое вспотевших мужчин.
И я в групповухе, наверное, лишний.
Пойду-ка домой и расслаблюсь один…
***
Весь лоб расшиб, в полу дыра,
мозоли на худых коленях,
виновно-скучная пора…
Ах, долголетний акт молений!
***
Фургон с проститутками, виски, вином,
что едет спеша в неизвестную полночь,
ко мне приближается, будто фантом.
Я жду аморальную скорую помощь…
***
Кофе – мой порох и ключ, динамит
для той двери от чулана, сарая,
лом и тротил от подвала меж плит,
пропуск в просторы закрытого рая.
***
Поэт, что пахнет детским мылом,
что нежен кожей и патлат,
влюбился в девушку Марию
и в небольшой её детсад…
***
Стремясь избежать суеты и холопства,
старух, малолеток, путан, дураков,
стараясь лишиться забот, беспокойства,
лежу за закрытым квартирным замком.
***
Совки превратились в ковши и лопаты,
гребут от народа, из недр к себе,
под маской свободы, статей демократии,
наглея, жирнея средь схем и семей…
***
Люди по офисам вдруг разбежались.
Нет работяг, слесарей, батраков.
Сотни начальников понарождались.
Только работник один у станков.
***
Стихи, словно вёсла несущие к морю
из жижи и вони родимых болот,
из плесени, жаб, из осоки и горя.
Надеюсь, мой труд из глуши увезёт!