Политическая антропология

Вольтман Людвиг

Уоллес и Вейсман, очевидно, исходят из одностороннего биологического предположения. Они слишком узко понимают борьбу за существование как грубую борьбу за материальное существование единиц и рода. Кроме того, психология животных показывает, что умственные предрасположения человека, так же как и эстетические и моральные, уже подверглись преобразованию у высших животных. Психологические факторы и идеальные направления побуждений играют у всех высших общественно-живущих и разумных животных значительную роль в сохранении и развитии расы и тем обладают естественно избирающею ценностью.

Ничего не может быть проще поэтому, как вывести генетически моральные свойства человека из социальных инстинктов и чувств симпатии, существующих у животных. Ибо и внутри стад животных уже существует борьба за социальное положение, за управление и предводительство — борьба, которая не может быть понимаема в одном только чисто физическом смысле, так как в ней, без сомнения, находит выражение и чувство соперничества за честь и достоинство, — следовательно, моральный

фактор, который может довести даже до самоотвержения, принесения в жертву ради стада своей собственной жизни.

Математические способности развивались непосредственно вместе с развитием технических приспособлений. Работа с орудиями в руках развивала геометрические способности, хотя бы в самых примитивных побуждениях, а способность счисления развивалась наряду с прогрессом хозяйственной продуктивности, а именно — с обменом продуктов труда.

Все искусства имеют свои зародышевые образцы в игре, пении, танцах и строительном инстинкте животных. Романее указал на то, что инстинкт игры, понимание забавного и многие иные проявления духа могут косвенно служить самосохранению расы в борьбе за существование. [200] Но тому же самому косвенно служат и эстетические побуждения расы, являющиеся факторами половой любви и полового подбора. Цветовые украшения и формы имеют целью вызвать расположение, привлечь и возбудить другой пол. Тут переживают наиболее красиво организованные индивидуумы, которые могут передать по наследству своим потомкам как свою эстетическую структуру, так и более совершенный вкус к прекрасному. Из полового инстинкта и любовной игры и основанного на них общества, семьи и стада берет свое начало всякое человеческое художественное творчество. На этом половом начале искусства основывается его высокое социальное расовое значение. Боевая песнь воодушевляет и объединяет орду для боя. Переданные саги и песни предков воодушевляют последующие поколения. Великие произведения искусства, стиль и содержание которых доводят до сознания глубочайшие чувства и волю нации, образуют основание для ее духовного единства и могут стать символом великих деяний и будущности расы. В этом отношении художественные предрасположения подчинены естественному отбору и сохраняются, унасле-дуются и развиваются далее.

200

G. J.Romanes. Darwin und nach Darwin. 1895. S. 32.

Художественные побуждения суть имманентные, самодовлеющие цели природы. Они находятся уже у животных, образуют составные части душевного предрасположения всех людей и варьируют в роде и степени, смотря по расе и семье. Особенно высоко одаренные варианты сохраняются тогда, когда художественное чувство и художественная потребность общества придают им умственную избирающую ценность и их дарование возвышается до гениальности, когда счастливые зародышевые предрасположения в данной семье благоприятно комбинируются и целесообразные условия воспитания поощряют их дальнейшее развитие.

Художественные продукты представляют решающий мотив для обсуждения умственных естественных способностей, и замечание Шиллера, что эстетические способности имеют решающее значение как отличительный признак рас имеет очень глубокий смысл. Ибо во вкусе и стиле обнаруживаются высочайшая творческая сила и «человечески прекрасная форма данной расы».

Следовательно, это было бы ошибочно, если б мы стали выводить художественный гений и его творения из борьбы за физическое существование индивидуумов и рас. Высшее процветание искусства всегда быстрее развивается в эпохи мира, когда возникают соревнование талантов и борьба за духовные отличия. Во внешней борьбе решающее значение имеют факты экономические и военные, хотя и нельзя отрицать, что соревнование нации за духовное мировое господство оказывает мощное влияние на развитие эстетических способностей.

4. Формы человеческого отбора

Предпосылкой развития органических видов являются быстрое увеличение численности и жаркая борьба за пищу, размножение и владычество, так как посредством сильного отбора лучше организованные индивидуумы и их зародышевые ткани сохраняются, а более слабые отдаются в жертву. Этот закон развития действителен как для растений и животных, так и для человеческих рас, с тем однако различием, что каждый органический вид имеет свой собственный закон воспроизведения (репродукции), который бывает различен, смотря по форме организации и внешним жизненным условиям. Растения и низшие животные, которые легко подвергаются разрушению силами природы или служат пищей другим животным, отличаются громадною способностью размножения. Но и медленно размножающиеся животные могут в течение достаточно долгого периода времени порождать значительное количество потомков. По расчетам Дарвина, слон, из всех известных животных наиболее медленно размножающийся, может в течение 740–750 лет дать от одной пары потомство приблизительно в 19 миллионов особей. [201]

201

Сравни Н. Schmidt. Die Fruchtbarkeit in der Tierwelt. Zeitschr. fur Sozialwissenschaft. Bd. V.

К медленно размножающимся животным принадлежит

и человек. Из того обстоятельства, что в Северо-Американских Соединенных Штатах белое население увеличилось в период 1790 по 1820 год с 3 миллионов до 7,5 миллионов, Мальтус заключает, что при отсутствии всякого постороннего влияния население удваивается в каждые 25 лет — следовательно, прибывает в геометрической пропорции. Но это физиологически возможное размножение достигается только при самых благоприятных внешних условиях. В среднем действительный прирост населения отстает от естественной тенденции к размножению, ибо, как у всех других живых существ, так и у человека, размножение необходимым образом ограничивается данными средствами существования. В Германии увеличилось население в 1850 по 1880 год — следовательно, в тридцать лет — приблизительно с 35 миллионов до 45; в Великобритании и Ирландии — с 27 до 35, во Франции — с 34 961 905 — только до 36 639 775. Все эти народы остаются таким образом в различной степени позади физиологически возможного размножения. Причины такого уничтожения чрезмерного количества жизней заключаются в непосредственном недостатке пищи, в войне, повальных болезнях, пороках и нравственном невоздержании. На разных ступенях человеческой культуры преобладают то одни, то другие из этих причин. У примитивных народов в особенности оказывают действие голодовки вследствие засух, затем постоянные войны и обычай детоубийства. У народов на более высокой ступени культуры, с большими городами, фабричными округами, тесными жилищами и улицами, такой причиной служат по преимуществу повальные болезни и детская смертность, которые время от времени опустошают население. Наконец, на высших ступенях пресыщенной и роскошной культуры население уменьшается вследствие уклонений от брака, браков между родственниками, пороков, алкоголизма, предупредительных мер при половом сближении, нервных и половых болезней. Эти причины в особенности действуют в высших сословиях, где культура больше всего и скорее всего обнаруживает свои темные стороны. По чисто физиологическим причинам прирост населения уменьшается у таких народов, у которых интенсивно смешивались расы, очень различные в антропологическом отношении, что и вызвало уменьшенную плодовитость.

Во все исторические эпохи общества наблюдается приспособление числа людей к количеству имеющихся в действительности средств существования. Но это социальное приспособление появляется в различные времена при различных условиях. На границе возможного и действительного количества населения происходит борьба за чисто физическое существование, причем с поля битвы социальной конкуренции уносятся бесчисленные жертвы вследствие недостатка пищи и ухода, болезней, несчастных случаев и самоубийств, или же низшие слои общества вынуждаются к ограничению своих потребностей до крайних пределов.

Относительное перенаселение сопровождало род человеческий на всем пути его существования. Вопрос, при каких условиях и может ли наступить абсолютное перенаселение, несмотря на рациональную и достигшую высшей степени обработку почвы, — праздный, и на него не может быть ответа. Тут следует учитывать настоящее положение и ближайшее будущее на протяжении нескольких веков, а между тем, как это можно предвидеть, те же самые причины, которые действовали до сих пор, будут сдерживать слишком сильное размножение. Социалистические теоретики не смотрят на естественную тенденцию человечества к перенаселению как на причину бедствий, болезней, слишком ранних и слишком многих жертв, а винят в этом его социальную организацию. В своем оптимистическом рационализме они упускают из виду, что социальная организация не есть произвольное явление, но такая же часть природы, как и тенденция к размножению; что естественное отношение человека к доходу от земли не есть только общественное, но скорее имеет властный характер и не может быть отменено или изменено правительственным декретом или нравственною проповедью, так как в нем находит свое выражение равновесие естественно-закономерных инстинктов и сил. Когда, например, Р. Ф. Оппенгеймер, указывая, что среднее, приходящееся на человека, количество средств к существованию повысилось, думает этим опровергнуть мальтузианскую теорию, то он ошибочно говорит о среднем количестве, так как тут происходит социальная борьба за лучшую и более обильную пищу, за обладание многим, за богатство и бедность, за лучшие места для питания, — словом, тут существуют социальные условия, которые в человеческой природе также обоснованы и неискоренимы, как и честолюбие, и стремление к владычеству.

Чрезмерное размножение и вызываемая им борьба за существование принимают в человеческом обществе своеобразный характер. Социальное развитие и социальный отбор действуют совместно с другими средствами и приводят часто к другим следствиям, нежели мы привыкли видеть это в отношениях животного и растительного мира. Поэтому и возникает вопрос, насколько естественный отбор в борьбе за существование может быть рассматриваем как средство прогресса в политической и умственной истории культуры.

У животных, живущих изолированно и для себя, может быть речь только о физическом отборе. Социальный отбор наблюдается только у высших животных, связанных в жизненные сообщества, и притом в двояком смысле, т. е. происходит, во-первых, отбор индивидуумов в борьбе за выдающееся социальное положение, и, во-вторых, сами стада животных, как замкнутые общества, в борьбе с другими видами, также подвергаются отбору. Но и формы социальной организации подвержены избирающему отбору, как и любые другие органические или инстинктивные способности расы.