Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1

Капченко Николай Иванович

Сталин энергично настаивает на том, чтобы до тех пор, пока начнутся переговоры о перемирии, войска Юго-Западного фронта как можно дальше продвинулись на запад, чтобы уже в ходе переговоров о перемирии иметь более прочные позиции, коль зайдет речь о размежевании границы. Он дает указание 1-й Конной армии усилить свое продвижение на Львов, отказавшись от первоначального продвижения в сторону Бреста. «Теперь Запфронт стоит ближе к Брест-Литовску чем Юг[о]-западный фронт]. Возможно, что в связи с этим обстоятельством вашей армии придется отказаться от Бреста и свернуть южнее. Второе. Вы, должно быть, знаете, что мы отвергли посредничество Англии, предложившей перемирие с Польшей, и выразили согласие, если Польша сама обратится к России без посредников. Вы поймете, что если Польша обратится сама, мы не можем отказаться от перемирия, поэтому необходимо, насколько возможно торопиться с продвижением вашей армии вперед» [844] .

844

Большевистское

руководство. Переписка. 1912–1927. С. 146.

И буквально на следующий день Сталин шлет телеграмму следующего содержания:

«23 июля 1920 г.

Первая конармия. Ворошилову, Буденному.

Расшифровать лично. Харьков 23/71

Получено предложение Польши без посредничества Англии о перемирии с просьбой дать ответ не позднее тридцатого июля. Вы конечно понимаете, что мы вынуждены согласиться. Исходя из этого требуется самое стремительное наступление от вас в сторону Львова и вообще нужно постараться, чтобы до тридцатого успеть завладеть максимумом того, что можем взять. Из этого исходит наша последняя директива о Львове. Цека партии просит вас сделать еще одно усилие может быть последнее, а потом на отдых.

Сталин» [845] .

845

Там же. С. 147.

Но аппетиты, как говорится, растут не по дням, а по часам. Сталин уже считает, что война с Польшей выиграна и надо в максимально возможной степени использовать сложившуюся ситуацию для продвижения мировой революции на запад. В телеграмме Ленину он делится своими дальними политическими расчетами: «Теперь, когда мы имеем Коминтерн, побежденную Польшу, и более или менее сносную Красную армию, когда, с другой стороны, Антанта добивается передышки в пользу Польши для того, чтобы реорганизовать, перевооружить польскую армию, создать кавалерию и потом снова ударить, может быть в союзе с другими государствами — в такой момент и при таких перспективах было бы грешно не поощрять революцию в Италии. Нужно признать, что мы уже вступили в полосу непосредственной борьбы с Антантой, что политика лавирования уже потеряла свое преобладающее значение, что мы можем теперь и должны вести политику наступления (не смешивать с политикой наскакивания), если мы хотим сохранить за собой инициативу во внешних делах, которую мы завоевали недавно. Поэтому на очередь дня Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких еще не окрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придется разбить)» [846] .

846

Там же. С. 148.

Но гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. В последующие несколько дней польские войска и войска барона Врангеля нанесли ряд сокрушительных ударов по частям Красной армии, которая вынуждена была спешно отходить. На польском фронте в плен попало около 100 тысяч бойцов и много вооружения Красной армии. Реввоенсовет Республики пытается предпринять какие-то экстренные меры. В частности, Троцкий внес предложение о реорганизации фронтов. В ЦК РКП(б) по предложению Троцкого обсуждался вопрос о выделении крымского участка Юго-Западного фронта в самостоятельный Южный фронт. Сталин был против этого. Окончательное решение о разделении фронтов было принято на заседании Политбюро 2 августа 1920 г. Весьма характерна телеграмма Сталина на имя Троцкого, в которой он мотивирует свое негативное отношение к реорганизации: «Очередная неудача на Врангелевском фронте объясняется запоздалым подходом свежих дивизий с севера, которые могут сосредоточиться не ранее десятого августа. Врангель очевидно осведомлен о переброске дивизий и старается предупредить нас. Немалую роль сыграло и то, что Москва не обращает должного внимания на Крымский фронт. По-моему образование специального Крымского ревсовета не составит плюса. Весь вопрос в указанном обстоятельстве, а не в организации специального реввоенсовета для Крыма. Последний по моему излишен.

…Теперь, когда удар Врангеля начался, вероятно, наши неуспехи еще будут продолжаться на некоторый период. Повторяю, в этом вопрос, а не в образовании нового ревсовета. Вот почему я нахожу излишним ваше предложение» [847] .

Возражения Сталина остались без всяких последствий, они просто не были приняты во внимание. С каждым днем становилось все более очевидным, что любые мероприятия чисто организационного свойства уже не могли коренным образом изменить ситуацию. Сталин энергично настаивает на том, что вина за неудачи ложится на главное командование. В телеграмме Ленину он подчеркивает: «Можно с уверенностью сказать, что неудачи будут продолжаться до сосредоточения наших сил и начала удара, а сосредоточение наших сил идет, как я уже писал, медленно, главным образом потому, что Главком поздно спохватился с перебросками, несмотря на ряд предупреждений с моей стороны. Сегодня вечером с комфронтом выезжаю на фронт» [848] .

847

Большевистское

руководство. Переписка. 1912–1927. С. 149.

848

Там же. С. 152.

Дальше события развивались в следующем русле. 4 августа 1920 г. Сталин направляет Ленину телеграмму, в которой предлагалось объединить силы на западном направлении, передав Западному фронту войска 2-й, 1-й Конной и 14-й армий с тем, чтобы остальные силы Юго-Западного фронта были направлены против Врангеля. 5 августа 1920 г. предложение Сталина рассматривалось на заседании Политбюро. В принятом решении говорилось:

«Утвердить предложенный т. Сталиным вариант, принимаемый РВСР» [849] .

849

«Известия ЦК КПСС». 1991 г. № 2. С. 121.

В последующие две недели Сталин вступил в конфликт с Главкомом в связи с вопросом о передаче ряда соединений Юго-Западного фронта Западному. Сталин послал главкому телеграмму, где, в частности, говорилось: «Ваша последняя директива… без нужды опрокидывает сложившуюся группировку сил в районе этих армий, уже перешедших в наступление; директиву эту следовало бы дать, либо три дня назад, когда конармия стояла в резерве, либо позднее, по взятии конармией района Львов… Ввиду этого я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение Юго-запа в развитие Вашей директивы» [850] . 14 августа 1920 г. в телеграмме Ленину Сталин вновь жаловался на Главкома и просил определенного решения ЦК в отношении врангелевского фронта. [851]

850

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 155.

851

Там же. С. 156.

19 августа 1920 г. на заседании Политбюро по докладу Троцкого и Сталина о военном положении на польском и врангелевском фронтах было принято решение снять на врангелевский фронт 6-ю дивизию 1-й Конной армии. Но все эти меры, к тому же запоздалые, уже не смогли радикально изменить обстановку в пользу Красной армии. В итоге, как уже отмечалось, Красная армия потерпела серьезное поражение.

Сталин в середине августа 1920 года отзывается в Москву и больше не принимает участия в руководстве военными действиями. Поскольку поражение было весьма серьезным и из него надлежало сделать соответствующие выводы, Сталин обращается с официальным заявлением в Политбюро ЦК РКП(б). В нем говорилось: «Предлагаю ЦК образовать комиссию из трех [человек] (через Сов[ет] — обороны) по обследованию условий нашего июльского наступления и августовского отступления на Зап[адном] фронте. Комиссии дать срок двухнедельный. Председателем комиссии (если нет у ЦК лучшего кандидата) предлагаю т. Серебрякова» [852] .

852

Там же. С. 156.

Однако предложение Сталина не получило дальнейшего развития: комиссия по расследованию причин неудач и выявлению конкретных виновников не была создана. Однако сам по себе этот вопрос был настолько важным, что его нельзя было просто обойти молчанием. Он как бы повис в воздухе: тень поражения в войне с Польшей витала в партии и обществе и отравляла атмосферу прежде всего в партийных верхах. Так или иначе данный вопрос должен был всплыть и на него должен был быть найден какой-то ответ. Форумом, более или менее подробно рассматривавшим уроки войны с Польшей, стала 9-я партийная конференция, состоявшаяся в сентябре 1920 года. На ней с докладом выступил Ленин, а также со своими речами главные непосредственные участники возникшего конфликта — Троцкий и Сталин.

Я не буду в деталях рассматривать ход этой дискуссии. Отмечу лишь некоторые наиболее существенные ее моменты.

Ленин в своем докладе и в заключительном слове постарался дать общую, принципиальную оценку всему происшедшему. «Но все-таки мы потерпели огромное поражение, колоссальная армия в 100 000 или в плену, или в Германии. Одним словом гигантское, неслыханное поражение, — подчеркивал он.

Что же это значит? Это значит, что несомненно была допущена ошибка, ведь мы имели на руках победу и мы ее выпустили. Значит — была ошибка. Перед каждым этот вопрос вставал, и мы в Цека находили ответ: в чем ошибка? где она и следует ли ее найти? Ошибка, ясно, должна быть или в политике, или в стратегии войны. Но вы знаете, что стратегия и политика неразделимо связаны» [853] .

853

В.И. Ленин. Неизвестные документы. 1891–1922. С. 381.