Политическая история Первой мировой

Кремлев Сергей

– Завыл, немчура! Ты лучше скажи, отчего у вас такие хлеб'a родятся? Ехал я давеча в луже по дороге – смотрю, везде песок да торфик, а всё-таки на полях страсть какие суслоны наворочены!

– Я думаю, это оттого, что нам никто не препятствует быть трудолюбивыми. Никто не пугает нас, никто не заставляет производить такие действия, которые ни для чего не нужны… Мы стали прилагать к земле наш труд и нашу опытность, и земля возвращает нам за это сторицею.

Долго

говорили ещё мальчики: немецкий – разумно, русский – задиристо:

– Да, брат немец! про тебя говорят, будто ты обезьяну выдумал, а коли поглядеть, так куда мы против вас на выдумку тороваты!

– Ну, это ещё…

– Верно говорю. Слыхал я, что ты такую сигнацию выдумал, что хошь куда её неси – сейчас тебе за неё настоящие деньги дадут?

– Конечно, дадут настоящие золотые или серебряные деньги – как же иначе?

– А я такую сигнацию выдумал: предъявителю выдается из разменной кассы… плюха! Вот ты меня и понимай!

Тут Щедрин пометил: «Мальчик в штанах хочет понять, но не может». А русский мальчик без штанов продолжал:

– У нас, брат, шар'oм покати, да зато занятно…

– Что же тут занятного… «Шар'oм покати»!

– Это-то и занятно. Ты ждёшь, что хлеб будет – ан вместо того лебеда. Сегодня лебеда, завтра лебеда, а послезавтра – саранча, а потом – выкупные подавай! Сказывай, немец, как бы ты тут выпутался?

Не сразу, но немец ответил:

– Я полагаю, что вам без немцев не обойтись!

– На-тко, выкуси!

– Опять это слово! Русский мальчик! я подаю вам благой совет, а вы затвердили какую-то глупость и думаете, что это ответ. Поймите меня. Мы, немцы, имеем старинную культуру, у нас есть солидная наука, блестящая литература, свободные учреждения, а вы делаете вид, как будто всё это вам не в диковину. У вас ничего подобного нет, даже хлеба у вас нет, а когда я, от имени немцев, предлагаю вам свои услуги, вы отвечаете мне: выкуси! Берегитесь, русский мальчик! это с вашей стороны высокоумие, которое положительно ничем не оправдывается!

– А надоели вы нам, немцы, – вот что! Взяли в полон, да и держите! Правду ты сказал: есть у вас и культура, и наука, и искусство, и свободные учреждения… Да вот что худо: кто самый бессердечный притеснитель русского рабочего человека? – немец! кто самый безжалостный педагог? – немец! кто самый тупой администратор? – немец!…

Тут, с твоего позволения, читатель, я вклинюсь в разговор мальчиков, чтобы сказать в скобках вот что…

Русские люди и сами, конечно, могли положить крепкую кирпичную кладку, вырастить в Сибири отличный урожай… Смогли без

немцев пройти до Аляски, обойти вокруг света и без немцев (хотя и не совсем без них) поднять демидовский Урал.

Однако было у нас так много расхлябанности, что немецкая собранность часто воспринималась нами с протестом не по причине немецкого высокомерия, а по причине нашего разгильдяйства, укорачивать которое не желали ни мальчики, ни дяди без штанов.

Да и в штанах – тоже.

Пушкин недаром писал: ««Авось», – о, шиболет народный…». «Шиболет» – это тайное слово, по которому народы узнавали своих. И действительно: на русский «авось» мы надеялись слишком часто. А вот немцы веками вырабатывали в себе ежедневную основательность.

Но «мальчик без штанов» видел иное:

– Только жадность у вас первого сорта, и так как вы эту жадность произвольно смешали с правом, то и думаете, что вам предстоит слопать мир. Все вас боятся, никто от вас ничего не ждёт, кроме подвоха. Есть же какая-нибудь этому причина?

– Разумеется, от необразованности. Необразованный человек – всё равно что низший организм, а чего же ждать от низших организмов?

– Вот видишь, колбаса! Тебя ещё от земли не видать, а как уж ты поговариваешь!

– «Колбаса», «выкуси»! – какие несносные выражения! А вы, русские, ещё хвалитесь богатством вашего языка! Между тем дело ясное. Вот уже двадцать лет, как вы хвастаетесь, что идёте исполинскими шагами вперёд, и что же оказывается? – что вы беднее, нежели когда-нибудь… что никто не доверяет вашей солидности, никто не рассчитывает ни на вашу дружбу, ни на вашу неприязнь.

АХ, ЧИТАТЕЛЬ, как всё это мучительно напоминает что-то очень знакомое…

А?

Вот то-то и оно…

В этом якобы приснившемся Щедрину разговоре отношения двух народов и их национальные черты представлены были без прикрас. Русско-немецкие противоречия выпирали здесь из каждой фразы и кололи больно, но…

Но немецкое содействие действительно русским требовалось. В середине девятнадцатого века митрополит Московский и Коломенский Филарет говорил о русском народе: «В нём света мало, но теплоты много».

Сказано хорошо, недаром же тот же русский народ признавал: «Ученье – свет, а неученье – тьма». К сожалению, не очень-то в простом народе это ученье ценилось!

А нам недоставало как света, так и ученья. Зато темнота имелась в наличии с избытком. Прикрыв в давние времена Европу от татаро-монгольского опустошения, Россия отстала от передовых народов основательно…

Надо было догонять, надо было учиться.

А у кого?

В Европе (да, по сути, и в мире) было тогда лишь три таких страны, без ясного определения отношений с которыми Россия была обречена на опасную невнятность всей внешней и внутренней политики. И у всех трёх – Англии, Франции и Германии – жадности, зависти к России и спеси было более чем достаточно…