Политическая история Первой мировой
Шрифт:
При составлении Версальского ультиматума Германии Антанта не забыла-таки о России. Статья 116 договора давала ей право на возмещение военных долгов за счёт Германии на сумму в 16 миллиардов золотых рублей при наших долгах Антанте в почти 9 миллиардов. Кроме того, по статье 177 мы имели право на репарации. Расчёт был неглупым: миллиарды-то были более на бумаге, но если бы мы польстились на эту приманку, то, во-первых, сразу же привязывали бы себя к союзникам. А во-вторых, на долгие годы осложняли бы отношения с Германией.
Вышло иначе! Да ещё и как иначе! Даже до Рапалло в 1921 году в министерстве рейхсвера была создана
Однако обе страны были намерены сотрудничать не столько в сфере «пушек», сколько в сфере «масла». 23 марта 1922 года (тоже до Рапалло) между Россией и компанией «Фридрих Крупп в Эссене» был заключён концессионный договор о сдаче 50 тысяч десятин в Сальском округе Донской губернии сроком на 24 года «для ведения рационального сельского хозяйства». Концессионер полностью ставил хозяйство со всем инвентарём и сооружениями, а в качестве платы передавал нам пятую часть урожая, но главное – опыт.
В этой поучительной истории и взаимные выгоды, и взаимные недоразумения, и пути их устранения отразились как в капле воды. Уже после подписания соглашения московским представительством Круппа немецкие директора заартачились, хотя о концессии просили сами. Ленин предложил нажать на Круппа, и у нас было чем нажать… В Швеции и в Германии, у Круппа, Россия размещала заказ на паровозы и железнодорожное оборудование. От добрых отношений с немцами зависела их доля. Начались переговоры, и 17 марта 1923 года Крупп договор подписал. Его сельскохозяйственная концессия существовала на Дону до октября 1934 года.
ГЕРМАНИЯ по-прежнему оставалась крупнейшим нашим внешним партнёром и по-прежнему единственным, сотрудничество с которым было для нас жизненно важно.
Даже поражение в Первой мировой войне немцев не подкосило. Происходивший из обрусевших шведов советский оптик Сергей Эдуардович Фриш вот как писал о своих германских впечатлениях 20-х годов: «Версальским миром союзники пытались обезвредить Германию, разрушив прежде всего её экономический потенциал. Лишённая железной руды, каменного угля, колониальных товаров, подавленная чудовищными репарационными платежами, Германия должна была превратиться в третьестепенное, послушное государство. Но в действительности получилось не так: уже в 1920–1921 годах Германия превратилась в конкурентоспособного экспортёра. В Англии говорили: что вы можете поделать, если на внешнем рынке немецкий паровоз стоит дешевле английского умывальника»!
Нет, с таким народом России определённо стоило дружить и сотрудничать! Да и поучиться у него не мешало многому: национальной гордости, аккуратности, спокойному, не аврально-артельному «навались, ребяты!», а вдумчивому, ежедневному трудолюбию.
Мы, вообще-то, тогда и учились…
Когда в двадцатые годы началась подготовка к новой организации науки в СССР, советские учёные отправились в Европу и Америку, для того чтобы посмотреть на западные системы научной работы, сравнить и сделать собственные выводы. В 1923 году непременный (и по должности, и фактически ещё с царских времен) секретарь Академии наук СССР Ольденбург ездил во Францию, Англию и Германию.
Вернувшись, он написал, что восемнадцатый век был веком академий, девятнадцатый – веком университетов,
«Американских» отчётов оказался десяток. Абрам Фёдорович Иоффе был в США в 1926 году и пришёл к выводу (весьма верному), что антиинтеллектуализм и неприкрытая коммерциализация искажают науку в Америке. Там действительно не столько делали науку, сколько покупали её – уже тогда по всему миру.
В Германии же было давно создано Общество кайзера Вильгельма, и сеть его исследовательских институтов была хорошим примером. В середине 1927 года в Берлине прошла Неделя советских учёных. Здесь не было чего-то особенно нового, история научных контактов русских и немцев уходила, как мы помним, в петровские времена.
Да и только ли научных! Даже приход к власти нацистов не отменил возможности такого мощного, совместного комплексного российско-германского влияния на судьбы мировой цивилизации, которое в ближайшей перспективе имело бы своим результатом прочный европейский мир, а в долгосрочной перспективе – и глобальный мир.
Ведь если бы всего две страны мира – Россия и Германия – не допускали для себя и мысли о войне друг с другом, то все остальные страны развязать Вторую мировую войну – во всяком случае, в том её ужасном виде, который она приняла – не смогли бы…
В 1954 году в Париже были изданы мемуары князя Феликса Юсупова, графа Сумарокова-Эльстона, того самого – убийцы Гришки Распутина. Юсупов прожил жизнь бурную, весьма безалаберную, науками себя особо не утруждал. Но фигура это была, конечно же, интересная, в чём-то незаурядная уже на генетическом уровне.
В конце 1916 года Юсупов вместе с великим князем Дмитрием и думцем Пуришкевичем покончил с Распутиным во имя продолжения войны с Германией. А через почти сорок лет, в эмиграции, постарев и поумнев, он размышлял об удивительной судьбе России, которая дружит с врагами, враждует с друзьями. Мол, России-то с Германией и воевать было незачем. Династии породнились, народы друг на друга не злобятся…
Это было написано после двух мировых войн, после развалин Севастополя и Сталинграда, Берлина и Кёнигсберга, после взорванных заводов и фабрик, которые строили в России вместе русские и немцы…
Да, пути России и Германии в двадцатом веке разошлись круто, хотя судьбы их и были связаны и связаны по сей день прочно, независимо от того, понимают это русские и немцы или нет…
Сегодня мы знаем, как складывались отношения России и Германии в двадцатые, в тридцатые годы двадцатого века и уж тем более в годы сороковые, по точному выражению поэта – «роковые»…
Ну а что же сейчас?
Что завтра?
В предисловии к этой книге я писал, что сегодня Россию берут голыми руками. И Германия тоже берёт в России свой реванш. Один из моих друзей обратил внимание на то, что германские партнёры его предприятия – всё ещё крупнейшего в своей сфере тяжёлого машиностроения – несколько лет подряд присылали неравноправные договоры о совместных ежегодных работах, каждый раз подписанные германской стороной 22 июня очередного года…