Политическая история Римской империи
Шрифт:
Убийство Калигулы и попытка восстановления республики. 24 января 41 г. преторианские трибуны Кассий Хереа и Корнелий Сабин убили Калигулу. Как только это произошло, консул Гн. Сентий Сатурнин, участвовавший в заговоре, в соответствии со старым законом созвал сенат и выступил с сообщением о свершившемся событии. Он объявил о восстановлении свободы, отнятой у римского народа Юлием Цезарем, назвал Херею автором свободы и сравнил убийство Калигулы с поступком Кассия и Брута, заявив при этом, что Брут и Кассий своим покушением ввергли государство в гражданскую войну, а Хереа, убив тирана, избавил Рим от бедствий.
Лидеры сената рассчитывали на спокойный переход власти в их руки. Выпустив воззвание к народу с призывом к спокойствию и обещанием снижения налогов и подарков воинам, они вправе были рассчитывать по крайней мере на нейтралитет и народа, и римского гарнизона. Германские телохранители Калигулы устроили погром во дворце и готовы были учинить бойню в цирке, куда на праздник собрался народ, но, поняв, что вернуть убитого не могут, они относительно быстро успокоились. В распоряжении сената
Однако очень скоро события пошли совсем не так, как рассчитывали республиканцы. Основная масса народа, действительно, сначала оставалась пассивной, но солдаты повели себя иначе, чем хотелось бы сенаторам. Никаких сожалений по поводу убийства Калигулы у них не было, но и отдавать всю власть сенату и консулам они тоже не желали. Решительно стали действовать преторианцы. При известии об убийстве Калигулы они тотчас собрались на сходку. Префекты не смогли оказать на них никакого влияния. Солдаты сами решили, что ни о какой ликвидации принципата не может быть речи, а если, полагали они, кто-либо без их помощи захватит власть, то они лишатся своих привилегий. Этими настроениями явно и решили воспользоваться те из заговорщиков, которые делали ставку на Клавдия. Кроме всего прочего, они не могли не рассчитывать на преданность воинов, прежде всего преторианцев, дому Августа. Преторианцы, действительно, провозгласили на сходке императором Клавдия. Затем они ворвались во дворец, где едва ли случайно тот находился, и торжественно принесли его в свой лагерь. Позже распространилась версия, что преторианец Грат случайно нашел дрожавшего Клавдия и объявил его императором. Но это был хорошо подготовленный экспромт.
Действия преторианцев изменили отношение народа к свершившемуся. Как только появился реальный кандидат в принцепсы, народ тоже выступил против попытки сената вернуть себе прежнюю власть. Городские когорты еще подчинялись консулам и сенату, они заняли Капитолий и форум, и возникла реальная возможность столкновения между ними и преторианцами, что неминуемо привело бы к новой гражданской войне. Однако эти когорты скоро тоже склонились к необходимости избрания единого правителя. Когда Херса и его сторонники пытались убедить солдат (явно городских когорт, поскольку преторианцы уже сделали свой выбор в пользу Клавдия) подчиниться сенату, то им сначала даже не давали говорить, требуя назвать имя нового императора, ибо им уже надоело ждать. Все это ясно показало, что никакой опоры ни в армии, ни в народе республиканцы не имеют. В страхе перед возможностью междоусобицы значительная часть сенаторов вообще попряталась по своим домам и загородным имениям, а оставшимся пришлось менять планы. Теперь они решили все же избрать нового принцепса, но такого, кто своим положением будет обязан именно сенату. Это, разумеется, привело к раздорам, ибо выдвигалось, естественно, несколько кандидатур, причем возможность избрания определялась как знатностью кандидатов, так и их родством с императорским домом. Следовательно, склонившись под давлением обстоятельств к восстановлению принципата, сенат был вынужден признать и auctoritas правящей фамилии. Так, одним из кандидатов на трон стал ?. Виниций, муж сестры Калигулы. Выдвигалась и кандидатура будущего императора С. Сульпиция Гальбы (его мачеха была сестрой Ливии), но он предпочел отказаться. Попытался было выдвинуть свою кандидатуру Валерий Азиатик, который никаким родственником правящей фамилии не был, но мог опереться на весьма разветвленные родственные связи и галльские племена, а возможно, и на рейнскую армию. Но активный заговорщик и республиканец Винициан сумел его переубедить.
Пока сенаторы спорили, Клавдий принял решительные меры. Если накануне он пытался создать впечатление, будто его насильно держат преторианцы, то на следующий день, увидев, что сенат не в состоянии предпринять реальные шаги, сразу изменил свое поведение. В частности, 25 января он принял присягу преторианцев и пообещал им по 15 тыс. сестерциев каждому. Так Клавдий оказался первым цезарем, купившим за деньги преданность войска. Это обстоятельство поменяло настроение и воинов городских когорт. Они тоже перешли на сторону Клавдия. После этого всякие споры о форме правления государства или о новом правителе потеряли смысл. Чтобы хоть как-то «сохранить лицо» и добиться личной безопасности, сенаторы стали просить Клавдия, чтобы он хотя бы принял власть не от преторианцев, а от сената. Но, чувствуя прочную вооруженную опору и не желая каким-либо образом оскорбить солдат, Клавдий ответил сенату решительным отказом. И тому пришлось с этим согласиться. Сенат покорно передал ему власть, как это было и при его предшественниках. Старая Римская республика доцезаревского времени, которую пытались возродить сенаторские республиканцы, просуществовала не многим более одних суток.
Убийство Калигулы показало, что при благоприятном стечении обстоятельств заговор вполне может быть удачным, а ставка на победителя принести удачу в дальнейшей карьере. Уже в правление Клавдия возникает ряд заговоров.
События 24–25 января 41 г. имели большое значение для истории принципата. Ярко проявился военный характер власти принцепса. Решающим моментом стала не юридическая форма сохранения сенатом руководящего положения в государстве, а фактическая опора принцепса на военную силу. Но это только одна сторона событий.
В 40–41 гг. принципат как система подвергся испытанию с двух сторон. С одной стороны, Калигула стремился как можно быстрее превратить его в самодержавную монархию, с другой стороны, сенат, используя свое юридическое положение, попытался восстановить «свободу», т. е. доавгустовское и даже доцезаревское политическое устройство. Обе попытки рухнули. Римское общество было еще не готово к установлению самодержавия. Понадобилось более полутора веков с ужасами гражданской войны и последующих репрессий, прежде чем римляне официально назвали императора Септимия Севера «господином», а окончательно новое положение вещей утвердится только после «военной анархии» III в. Но и восстановления старого республиканского строя большинство римлян тоже не желало. Возникший как реакция на самодержавные замашки Калигулы, политический республиканизм остался уделом очень небольшого числа сенаторов, не имевших никакой опоры ни в армии, ни в народе. И, как об этом пойдет речь позже, в самом начале новой гражданской войны, когда, казалось, у сената вновь появились все возможности взять всю власть в свои руки, он предпочел не восстанавливать республику, а признать императором наиболее близкого ему человека. Идеологический республиканизм еще существовал. Он, например, проявился в поэзии Лукана. Потерпев поражение в борьбе с Клавдием, образованные сенаторские круги добились реванша в литературе, создав сенаторскую историографическую традицию, унижавшую Клавдия и утверждавшую чистую случайность его возвышения. Но политического республиканизма уже не существовало. Принципат как политическая система показал свою полную жизнеспособность.
Клавдий. Новый принцепс, которому было уже 50 лет, принял имя Тиб. Клавдий Цезарь Август Германик[57]. Сын Друза, усыновленного Августом, он оказывался, таким образом, внуком основателя принципата, и на него тоже переходила auctoritas первого принцепса. Неслучайно и включение в его номенклатуру имени Цезаря. Август и Цезарь еще не совсем воспринимались как титулы, а все в большей степени как имена. Становясь и Августом, и Цезарем, Клавдий представал в глазах общественного мнения совершенно законным и политическим, и имущественным наследником этих деятелей. Кроме того, он был братом Германика, чья фигура к тому времени превратилась в символ римских добродетелей. Характерно, что когда Клавдий замещал Калигулу во время игр, его приветствовали не только как дядю императора, но и как брата Германика. И он далеко не был тем ученым чудаком, каковым казался окружающим. У него явно существовали даже планы будущего правления. Знал ли он о заговоре, сказать трудно. Но, во всяком случае, один из заговорщиков — разбогатевший вольноотпущенник Каллист делал на него ставку. Так что не исключено, что через него и Клавдий был в курсе заговора и, как говорилось выше, даже заинтересован в его удаче.
Первые мероприятия Клавдия после прихода к власти были направлены на ликвидацию самых одиозных последствий как правления Калигулы, так и его убийства. Его первой целью было добиться того, чтобы междуцарствие не оставило следов в государстве и обществе. Трое непосредственных убийц, в том числе Хереа, по требованию преторианцев были казнены, но остальным была объявлена амнистия, распространенная также на всех, кто был осужден Калигулой (прекращались процессы, открывались тюрьмы, возвращались изгнанники). Среди вернувшихся были и сестры Калигулы Агриппина и Ливилла. Самые безумные акты Калигулы, в том числе его прижизненное обожествление, были отменены. Клавдий воспротивился официальному осуждению памяти Гая, но не препятствовал тому, что свергались его статуи, а имя вычеркивалось из некоторых официальных документов, Калигулу не упоминали среди имен принцепсов при принесении клятвы. Сенат, со своей стороны (явно не без желания принцепса), издал постановление, прославлявшее Клавдия за спасение граждан, явно намекая на устраненную им возможность возникновения новой гражданской войны, которой все страшились. Эта роль нового принцепса подчеркивалась его изображением на монетах с так называемым гражданским венком — наградой, дававшейся именно за спасение гражданина.
Все это успокоило общество и дало возможность перейти к необходимым государственным делам.
Клавдий с семейством. Вена, Художественно-исторический музей
Заговорщики, делавшие ставку на приход к власти Клавдия, получили от переворота значительную выгоду. Так, в ближайшее окружение нового принцепса вошел Каллист. Республиканские участники заговора попали под подозрение и постепенно были вытеснены с политической сцены или под разными предлогами подверглись репрессиям. Оба префекта претория были заменены, ибо Клавдий им явно не доверял. Так в самом начале своего правления ему удалось стабилизировать положение после бурных и кровавых лет Калигулы.