Политический сыск (Истории, судьбы, версии)
Шрифт:
Партийная, военная, творческая элита и женщины. Симпатия и страсть. А на Лубянке в казенных папках наслаивалась информация из интеллигентских компаний, от политиков и генералов. Кто устоит перед соблазном поделиться сомнениями и переживаниями в минуту теплой расслабленности вслед за наслаждением от новой незнакомки, одарившей физическим и духовным очарованием. Сильные люди хотя бы на несколько часов бросались в этот омут, вспоминая о нем всю оставшуюся жизнь, даже если она сужалась до тюремной камеры или лагерного барака. Кузнецов был своим в этом вертепе страстей, откровений и интриг.
Сведения
Лето 1942 года. Украинский город Ровно. Там Кузнецов — он же Пауль Зиберт, пехотный обер-лейтенант, фронтовик, статный и храбрый, два железных креста и медаль «За зимний поход на Восток». Он залечивает раны и поэтому временно в хозяйственной команде. Он знает толк в деньгах, товарах, вечеринках, вине и женщинах.
Ровно — столица оккупированной Украины, город сделок, торговли, военного разврата. Хозяин здесь тот, кто имеет деньги и товар. Зиберт имел и то и другое. На него работали партизаны и разведчики из спецотряда полковника Медведева. Они выскребали вагоны и грузовики, чемоданы и бумажники немецких офицеров и чиновников. Оккупационные и рейхсмарки, драгоценности, французские коньяк и вина, сигареты, галантерея и косметика — все для Зиберта.
На очередной пирушке он столкнулся с человеком Скорцени майором фон Ортелем. Скорцени — легенда, супермен «третьего рейха», человек особого назначения, диверсант и террорист. Его люди — его отражение. Ортель и Зиберт глянулись друг другу, симпатия с первой рюмки. Лихой «пехотинец» и непростой майор.
— Что делаешь в этой дыре, обер-лейтенант?
— Служу по хозяйственной части после ранения.
Новая встреча. Рюмка к рюмке и вопрос:
— Деньги есть, обер-лейтенант?
— Для вас, майор... Сколько надо?
И вновь застолье — привычный блеск бокалов, обжигающий коньяк «Вье» из Франции, шепот горячих губ и шорох юбок в соседних комнатах. И опять этот парень здесь — Пауль Зиберт. Приятен, черт!
И вдруг:
— Пойдешь ко мне?
— Зачем? Я же пехотный офицер.
— Э, лейтенант, брось! Ты не для окопов.
И дальше слова, обошедшие через десятилетия все исторические повествования: за персидскими коврами поедем! В Москве, на Лубянке, люди Судоплатова, начальника 4-го управления НКВД (разведка, диверсии, террор) оценили слова майора фон Ортеля: это Тегеран, это покушение на «большую тройку», это угроза для Сталина, Рузвельта, Черчилля на тегеранской конференции. И скорее всего — за этим Скорцени.
И в Ровно Зиберт оценил эти слова. И увесисто, как парабеллум, лег на стол тугой бумажник для фон Ортеля.
Женщины Зиберта
Делом особой важности для Кузнецова в Ровно была стратегическая разведка. В долгих раздумьях в землянке полковника Медведева, чей спецотряд находился в лесах под Ровно, рождались варианты. Медведев, опытный чекист, был непосредственным начальником Кузнецова. Но он не командовал — он думал вместе с Кузнецовым, и планы операций возникали в совместной игре умов.
Кузнецов
В этой среде Кузнецов и водил знакомства. А кроме того, в Ровно останавливаться ему было негде. Не мог он снимать номер в отеле или комнату в городе без направления комендатуры. Но первая же проверка показала бы, что Зиберт ни в какой хозяйственной команде не состоит. Поэтому лейтенант ночевал у женщин. И у тех, которых знал, и у тех, с которыми знакомился для этого. Он хорошо помнил уроки Лепешинской.
Обычно его серый «опель» останавливался на одной из оживленных улиц Ровно и водитель, верный соратник Николай Струтинский, начинал копаться в моторе. Зиберт расхаживал рядом, скучающим взглядом провожая прохожих. Но вот появлялась та, ради которой затевалась игра. По некоторым признакам определял ее Зиберт — одежда, походка, выражение глаз, контуры губ. Ошибок не было.
Если немка:
— Извините, фрау, где здесь отель «Дойчегофф»? У меня машина, я готов подвезти и вас...
Если полька:
— Извините, такая прекрасная пани спешит одна в неизвестность. Моя машина для вас...
И женскому взору являлся элегантный офицер, симпатичный мужчина с интригующим запахом дорогого одеколона «Кельнвассер».
Знакомство состоялось, и его надо было укреплять презентами. Для этого у Зиберта в багажнике всегда лежали изысканное женское белье и пачки модных чулок из Франции, духи и помада из Италии, шоколадные конфеты из Швейцарии и лимонный ликер из Польши. Ночь была обеспечена в доме новой незнакомки, и порой не одна.
Среди женщин Зиберта оказались делопроизводитель из штаба авиации, референт из бюро военных перевозок, секретарь из фирмы «Пакетаукцион», отправлявшей награбленные ценности в Германию, метрдотель ресторана «Дойчегофф».
Эта метрдотель, чувственная породистая полька с серыми глазами, в прошлом балерина Варшавского варьете, обладала многочисленными знакомствами среди немецких офицеров и чиновников германской администрации. Между ней и Зибертом установилось нечто большее, чем связь на одну ночь. Она рассказывала много о своих немецких ухажерах. Однажды из ее уст прозвучали слова «майор фон Ортель». Реплики о нем весьма заинтересовали Кузнецова.
И настал момент, когда он ненавязчиво попросил свою знакомую пригласить на очередное застолье этого загадочного майора. Так в квартире пани метрдотеля в один из вечеров появился соратник Скорцени.
Утром Зиберт проснулся с легким шумом в голове от обилия выпитого с ним. Лежа в постели, он морщился от винных паров, от почти неуловимого запаха духов «Мадам Клико», исходящего от соседней подушки. А в ушах победной песней звенел шелест нейлоновых чулок «Монтегю» — как плата за услуги и информацию.