Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012)
Шрифт:
Хулитель и поклонники
Власть дала системе образования задание – организовать в средней школе изучение Солженицына. Задание, спорное и с содержательной, и с этической точки зрения.
Во-первых, потому, что, вообще-то говоря, не дело власти решать, что и как нужно преподавать в школе или институте. Тем более в рамках такого специфического предмета, как литература.
Как потому, что для этого есть иные инстанции – и, в конечном счете, не дело и министра образования составлять список достойных изучения в школе писателей и произведений –
Так и потому, что вообще, не дело власти, решать, что в обязательном порядке нужно читать гражданам, а что – не нужно. Иначе – чем это собственно будет отличаться от той самой поминаемой «тирании», от которой Солженицын дал «всем нам прививку»?
Уж одно из двух – либо то была не тирания, либо не следуйте ее примеру и не навязывайте людям своих любимых авторов – у них, может быть, есть другие…
Во-вторых, потому, что если вы, таким образом, хотите распространить эту «прививку» среди будущих граждан страны – это не есть лучший путь.
В советских школах учили стихи Маяковского, книги Николая Островского и Александра Фадеева – но это не создало новых Корчагиных и новых молодогвардейцев, которые в августе 91 года с самодельными гранатами или захваченными у перетрусившей милиции автоматами пошли бы преграждать путь ельцинскому мятежу со словами «Партия или смерть!».
Чем больше в школах будут изучать Солженицына с его, скажем, более чем специфическим языком – тем скорее его работы из «антитоталитарного откровения» превратятся в скучное обязательное угнетающее чтиво. Обязательность не обеспечивает популярности.
Пушкина, Лермонтова и Толстого любят и ценят не потому, что они обязательны к обучению в школе – а, наоборот, в школах их стали изучать потому, что они оказались популярны и почитаемы вне ее.
Поэтому, строго говоря, в школах надо изучать ту литературу, которой зачитываются и вне школы – но тогда, когда зачитываются не в рамках «моды десятилетия» – а много дольше.
В этом плане куда более обоснованно было бы решение изучать в школе творчество Стругацких.
А изучать по решению правящей партии (хорошо, поручение не оформили постановлением Высшего Совета «Единой России»)… Уже изучали трилогию Леонида Ильича – от чего, представляется, Советская власть сильнее не стала.
Вот давайте посмотрим, сколько людей будут помнить и читать Солженицына через двадцать лет после его смерти – тогда и можно будет говорить о том, учить его в школе или не учить. А то ведь может статься, что учеников промучают лет десять – а потом будут со стыдом прятать глаза, выкидывая его книги из школьных библиотек: либо потому, что другая партия издаст другое постановление, либо потому, что окажется – мода прошла, время истекло и уже и не читается.
В-третьих, наконец, то, что Солженицын – тот Великий Писатель каким его представляют в некрологах – само по себе не есть общая оценка его творчества.
Его сегодняшняя комплиментарная оценка есть не оценка его как писателя и даже гражданина – а оценка, как антисоветчика. Все, кто его славословит, говорят
Толстой стал велик не потому, что был против царизма, и не потому, что один вступил в неравную борьбу с церковью, а потому что поднял такие проблемы человеческой жизни – и так поднял, что после этого морально был сильнее и царя, и русских церковников. Как и многие другие великие русские писатели.
Да, Солженицын написал более тридцати томов. Больше, чем Маяковский. Но меньше, чем Троцкий. А все сочинения Пушкина при желании вместили в один юбилейный том. Так что, теперь Троцкого считать самым великим русским писателем? Хотя для любопытства – проведите эксперимент: предложите любому, не знающему кто что написал, прочитать несколько абзацев Солженицына и несколько абзацев Троцкого. И попросите сказать, кто понравился больше: может статься, результат вас удивит.
Солженицына в основном славят за то, что он был антисоветчиком – и многие рассыпающиеся ему в комплиментах так прямо и говорят. Его славят за то, что он, как принято выражаться: «Бросил вызов системе». Ему в заслугу даже ставят то, что он чуть ли не один разрушил СССР и советский строй.
Последнее правда, весьма сомнительно: строй пал не потому, что кто-то что-то прочитал о ГУЛАГе и «сталинских репрессиях» – подобная литература, что в ведомстве Геббельса, что в странах НАТО, выходила тоннами – а потому, что, с одной стороны, во многом прогнило высшее чиновничество, а с другой – даже те, кто не прогнил, оказались настолько безвольными, что не смогли оказать сопротивления в час, когда, в общем-то, не слишком влиятельные группы провозгласили, что они их свергают.
То есть те, кто ставит ему в заслугу его антисоветизм, обоснованны в своих оценках, если сами являются антисоветчиками – и с точки зрения признания антисоветизма благом. Но, во-первых, это опять-таки исключительно политическая оценка. То есть оценка с точки зрения определенных политических и экономических интересов. Во-вторых, даже сейчас вовсе не все общество и даже не большинство его считают антисоветизм благом. И для этой части общества похвала за антисоветизм вовсе не равнозначна однозначному признанию достоинств писательского таланта.
Несколько лет назад Левада-центр обратился к гражданам России с вопросами об отношении к распаду СССР и гипотетической возможности восстановления социалистической системы. Оказалось, что о распаде Советского Союза сожалеют 62 %, не сожалеют 28 %, затрудняются ответить 10 %. 31 % полагают, что распад был неизбежен, 59 % – что его можно было избежать. Восстановить Советский Союз и социалистическую систему хотели бы 60 % опрошенных.
После этого результата даже Левада остерегается задавать подобные однозначные вопросы. Но с тех пор он неоднократно задает вопрос о чем-то похожем – хотя и в несколько предвзятой формулировке: «КАКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА КАЖЕТСЯ ВАМ БОЛЕЕ ПРАВИЛЬНОЙ: ТА, КОТОРАЯ ОСНОВАНА НА ГОСУДАРСТВЕННОМ ПЛАНИРОВАНИИ И РАСПРЕДЕЛЕНИИ, ИЛИ ТА, В ОСНОВЕ КОТОРОЙ ЛЕЖАТ ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ И РЫНОЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ?» Ну, не должны ведь люди так уж откровенно выдать свои симпатии к явно непрезентабельному – «распределительной системе»… Только граждане оказались не стыдливыми и выдали ответ: 54 % за плановую систему (читай – «советский «тоталитаризм» в лексике Солженицына и его поклонников), 29 % – за рынок и частную собственность (читай, «демократию») (2014 г.).