Полк, к бою !
Шрифт:
– Вас понял, - ответил комбат. - Наступать на Ханьковичи.
– Теперь дайте мне Пятирикова, - сказал я радисту. В это время к нам подошел капитан Двужильный. Пришлось его отчитать: - Не дело комбата самому бегать в атаки. Видел ведь, как вы сейчас увлеклись. А вам нужно управлять батальоном. - И уже мирно сказал: - Слушайте задачу. Слева деревню обходит первый батальон. Пятириков обогнет ее справа. Ваш батальон выйдет во второй эшелон. Задача ясна?
– Но как же так, товарищ подполковник! Ведь у меня к фашистам еще должок...
– Все мы с них в свое время
Капитан Двужильный после моих слов как-то весь съежился, опустил голову. На его скулах заходили желваки. И не знал я тогда, что кроется под высказанным им словом "должок". Об этом я узнаю уже после войны, где-то в шестидесятые годы. Узнаю из письма писателя Г. Н. Фролова, автора книги о славной дочери советского народа - партизанке Вере Волошиной. Вера, как и Зоя Космодемьянская, будучи разведчицей, была схвачена и казнена фашистами. И вот Георгий Николаевич, узнав о том, что в школьные годы его героиня дружила с Юрием Двужильным, написал мне, его бывшему командиру, письмо. И вспомнилась мне белорусская деревушка Сусловка, бой, комбат три капитан Двужильный, его протест против отвода батальона во второй эшелон полка. Ведь в его груди негасимо пылала жажда мести к фашистским палачам, замучившим его первую любовь - Веру.
Но тогда, повторяю, я этого не знал. А если бы и знал? Ведь отвода во второй эшелон потрепанного батальона капитана Двужильного требовала сама обстановка.
...К вечеру 23 июня полк достиг северной окраины деревни Ханьковичи и леса южнее ее. И здесь был встречен сильным огнем врага.
Наступили сумерки. А нужно еще собрать полк, батальоны которого растянулись по фронту на целых пять километров. Кроме того, 1-й батальон даже оказался в полосе 885-го стрелкового полка, наступавшего слева. Так уж случилось в динамике боя.
Доложил по рации командиру дивизии о выполнении полком задачи дня. Он тут же поставил мне новую, на следующий день. Из нее я уяснил, что полку с утра предстояло развивать наступление дальше, южнее деревни Ханьковичи, форсировать реку Бася, захватить на ее западном берегу плацдарм и в середине дня обеспечить ввод в бой второго эшелона дивизии - 882-го стрелкового полка.
Река Бася является притоком Прони. Ширина ее достигает 15-20 метров. Форсировать ее придется с ходу. Табельных переправочных средств, кроме нескольких лодок, в полку нет. Заготавливать же подручные средства и делать из них плоты, как это было при форсировании Прони, нет времени.
По западному берегу Баси проходит второй оборонительный рубеж гитлеровцев на подступах к Могилеву. И он наверняка к утру будет занят отходящими отсюда и подошедшими из глубины частями противника. Следовательно, форсировать реку предстоит под огнем.
Вывод напрашивался один: отыскать мелкие места, вывести к ним батальоны и форсировать Басю вброд.
Эту задачу я и поставил начальнику разведки, полковому инженеру.
Разведчики вернулись на рассвете. Капитан М. М. Загайнов доложил, что найдены два брода, глубиной чуть более одного метра, показал на карте пути подхода к ним.
– Оборону по западному
Доклад начальника разведки вносил некоторые коррективы в принятое вечером решение. 3-й батальон пришлось сразу же перенацелить влево двигаться к реке по лесу, где фашисты еще не заняли обороны. К тому же этот путь и ближе к одному из двух бродов. А захват его отрежет путь отхода вражеским подразделениям, прикрывающим подступы к реке Бася.
Да и 1-й батальон лучше всего провести скрытно, по лесу, вслед за 3-м батальоном.
Задача 2-му батальону не менялась. Он должен был атаковать противника на безымянной высоте, прикрывающей подступы к правому броду, и своими активными действиями отвлечь внимание гитлеровцев от 3-го и 1-го батальонов.
С вечера атака намечалась на 7.00. Но из-за внесенных поправок в обстановку ее начало следовало перенести на 8.00.
Свое решение я доложил командиру дивизии. Генерал Гаспарян внимательно выслушал меня, но с переносом времени начала атаки долго не соглашался.
– А ты гарантируешь успех полка? - то и дело спрашивал меня комдив. Не сорвешь ввод в бой второго эшелона на том берегу?
Я отвечал, что другого выхода просто нет. Если не будет захвачен хотя бы один брод, реку придется форсировать с подготовкой, а это вообще затянется на целый день.
После долгих колебаний командир дивизии все же дал свое согласие.
* * *
В 7.43 артиллеристы подполковника Войцеховского открыли огонь. Для 3-го батальона это был сигнал начать скрытное, по балке и кустарникам, выдвижение к лесу с последующим выходом на свое направление для выполнения поставленной задачи. 2-й батальон изготовился к атаке безымянной высоты. А 1-й вместе с саперной ротой полка и повозками, нагруженными лесоматериалами и деревянными лодками, сосредоточился в глубокой балке в готовности вслед за 3-м батальоном двигаться к реке.
С чердака полуразрушенного сарайчика, в прошлом, видимо, служившего для полевого стана, мы с Войцеховским наблюдали за всеми передвижениями подразделений полка. В бинокль было хорошо видно, как 3-й батальон начал втягиваться в лес, а через минуту-другую 2-й пошел в атаку на высоту. Артиллерия тут же усилила огонь по ее восточным скатам. Но вскоре, увидев серию красных ракет в сторону противника, выпущенную командиром 2-го батальона, что означало перенос артиллерийского огня в глубину, Войцеховский сосредоточил его уже по гребню высоты.
Вдруг слева в лесу, куда ушел 3-й батальон, вспыхнула ожесточенная автоматная перестрелка. Это насторожило. Неужели гитлеровцы разгадали наш замысел?
А бой в лесу тем временем разгорался. Рвались ручные гранаты, вступили в дело пулеметы, еще чаще застрекотали автоматы. Что же там случилось?
– Комбат три просит вас, товарищ подполковник, - доложил радист.
Я надел наушники. Докладывал капитан Двужильный:
– Встретил в лесу до роты автоматчиков, веду бой, прошу помочь артиллерией.