Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
Гуров категорически настоял, чтобы Крячко в этой операции не участвовал. С собой он взял только Бурмистрова и нескольких оперативников из МУРа. Группа спецназа насчитывала двадцать два человека вместе с командиром – майором Соколовым. Тихо рассыпавшись веером, бойцы вошли с двух сторон в жиденький лесной массив, в котором были разбросаны коробки заброшенных зданий, преимущественно без крыш, с пустыми дверными и оконными проемами. Было много ржавого железа, развалившихся куч строительного материала. Старые плиты, штабеля шифера, какие-то
Оперативников МУРа он тоже развернул в цепь, чтобы они шли следом за спецназовцами и фиксировали улики и следы возможного пребывания здесь Марецкого. А также поддерживали связь с Гуровым и докладывали о том, как идет прочесывание. Прошло не меньше часа, спецназ проверил уже большую часть зданий и брошенных сооружений, когда неожиданно раздались крики, а потом тишину леса прорезали две короткие автоматные очереди. Гуров встрепенулся и замер, прислушиваясь. По рации ему сразу же сообщил один из оперативников:
– Они его, кажется, нашли!
– Черт, не стрелять там! – крикнул Лев и побежал на звуки стрельбы.
Метров через пятьдесят сбоку выбежал Соколов и, схватив полковника за локоть, потащил его за дерево.
– Куда вы! А если у него оружие?!
– Что здесь произошло? Докладывайте, – вырывая локоть из жестких пальцев спецназовца, потребовал Гуров.
– Мои ребята обходили строение, и один из бойцов заметил движение в проеме. Он сразу подал знак, и группа остановилась, изготовившись к стрельбе. А тот, видать, это сразу понял и бросился к другому зданию. Другой боец слева, в чьем секторе он находился, приказал остановиться и дал две предупредительные очереди. Парень, кстати, подготовленный, хорошо двигается. И почти бесшумно.
– А как же вы его заметили, если он хорошо подготовлен? – недовольно проворчал Лев, вглядываясь в оконный и дверной проемы бетонного дома без крыши, где, по мнению майора, скрылся парень.
– Что-то у него с координацией. Навыки есть, а вот… раненный он, наверное. Вы же сами говорили, что он может быть раненным.
– Надо предложить ему сдаться добровольно. И прикажите своим людям ни в коем случае не стрелять на поражение. Ни в коем случае! Вы поняли, майор?
– Так точно, – кивнул Соколов и стал отдавать приказания своим бойцам.
Одна часть группы блокировала здание, вторая продолжила зачистку, на случай, если на территории полигона прячется еще кто-то. Никто не мог сказать, кто сейчас находился в развалинах, кого спугнули спецназовцы, Марецкого или бомжа с трясущимися руками и ногами после вчерашнего суррогата.
– Эй! – послышался усиленный мегафоном голос командира спецназовцев. – Кто ты такой и почему прячешься? Выходи, мы спецназ МВД!
В ответ никакого движения или звука. Соколов выждал пару минут и снова заговорил:
– Выходи и держи руки в стороны от тела, иначе мы можем подумать, что у тебя оружие. Не заставляй нас подходить к тебе и применять силу. Ты можешь пострадать. В последний раз приказываю выйти и поднять руки, чтобы я их видел. Это командир группы спецназа МВД. Мы имеем приказ стрелять на поражение.
Гуров чертыхнулся. Не то говорил майор, не так! Это ведь не обычный
– Эй, командир! – раздался мужской голос. – Прикажи своим людям оставаться на местах. Если кто-то двинется, я взорву себя. У меня здесь ящик со взрывчаткой, так что без иллюзий. Фонтан будет до неба, и слышно будет в Москве и Рязани.
– Не дури, парень! – крикнул Соколов. – Давай поговорим!
А ведь ему тяжело говорить, понял Гуров по интонациям голоса человека за окном. И положение у него отчаянное, ему не скрыться. Он понимает, что спецназ, если вцепился, не отпустит, как гончая собака. Это он, Марецкий, подумал Лев и решительно вышел из-за дерева. Соколов зашикал на него, собрался было вскочить на ноги и броситься спасать полковника, но тот жестом остановил его, потом развел в стороны руки, показывая, что не вооружен, и крикнул:
– Кирилл, подожди! Не делай глупостей! Дай мне сказать тебе то, что я хочу сказать, а потом уж решай сам. Я вчера разговаривал с Софьей Николаевной. Она очень переживает, беспокоится о тебе. Мы долго с ней разговаривали. И в отделе аспирантуры мне о тебе рассказывали много хорошего. Всю историю твоей жизни, Кирилл. Пойми, я не берусь тебя судить, не моя это работа. Но я хочу сказать, что понимаю тебя. В свое время ты ушел от реальной действительности в армию. Боялся, что тоска и горе сломают тебя, и ты ушел под давление другой силы. Сейчас ты тоже попытался уйти в другую реальность, где есть подлецы и мстители. Это твое прошлое давит на тебя. А мир таков, какой он есть. И в нем есть порядок, который нельзя нарушать.
– Пусть в нем живут и радуются подонки? – раздался глухой голос.
– Нет, такого я не говорил. Я сам всю жизнь сражаюсь с ними, но только в моих руках закон, а ты решил без закона, решил заменить его собой. С подонками мы боролись и будем бороться, вот только не надо калечить свою жизнь. Да, несчастная девочка пострадала, но мир не надо уничтожать из-за этого.
– Я любил ее, – неожиданно произнес Марецкий.
– А сейчас не любишь больше? – выпалил Гуров, ошарашенный таким поворотом. – На кой черт ей твоя смерть?
– А зачем ей я такой? – ответил парень бесконечно уставшим голосом.
– Кирилл… – Лев помолчал и добавил: – Кирилл, пойми, что она не простит себе, если ты умрешь. Сдайся, пожалуйста. Ради Вари!
После почти минутного молчания внутри что-то с грохотом упало на каменный пол. Наверное, все это время парень держал в руке какой-то металлический штырь. Тихо прошла по рядам спецназовцев команда «не стрелять». И вот из дверного проема появилась широкоплечая фигура Марецкого. Он был грязен и пошатывался. Куртка надета только в один рукав, левая рука перевязана обрывками рубашки. Гуров пошел навстречу, приговаривая: «Ну, вот и молодец… молодец, Кирилл». И когда Марецкий подошел к сыщику, ноги его подкосились, и Лев едва успел подхватить его.