Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

Макеев Алексей Викторович

– Кто конкретно из этих троих тебе ее напоминает? – настаивал Гуров.

– Так ведь внешность и изменить можно, да она и сама со временем меняется. Но есть еще одно обстоятельство. И если вы, Лев Иванович, подумаете, то сами поймете, – кивнул Савельев на три лежавших на столе листка.

– Еще ты будешь мне загадки загадывать! – возмутился Гуров, но листки в руки взял, внимательно просмотрел их и потом, протянув один парню, спросил: – Она? Рассказова Клавдия Сергеевна? – Степан кивнул. – Потому что место рождения село. Нет, я это не выговорю. Аргунского района Чечни?

–

Вы на дату выдачи паспорта обратили внимание? – устало спросил Савельев. – 2007 год, январь. Выдан он в Калмыкии, в Лагани. А это район, в котором на один квадратный километр четыре с половиной человека населения приходится. И граничит он с Дагестаном. Выбраться из Чечни через Дагестан в Калмыкию для подготовленного человека – не проблема. А всех русских, тех, кто по каким-то причинам сбежать не смог, в Чечне еще в девяностые перебили, так что свежеиспеченной беженкой она быть никак не могла. Вот и возник у меня вопрос, на основании чего некоей Рассказовой новый паспорт выдали, если штампа о браке в нем нет? Развелась и девичью фамилию вернула? Возможно. Только вариант «взамен испорченного» мне кажется более правдоподобным. Или взамен паспорта старого образца, потому что не та обстановка была в то время в Чечне, чтобы всем поголовно паспорта менять. Вот я и попросил поинтересоваться в Лагани, а чего это они новыми паспортами разбрасываются? А заодно еще в одном ведомстве поинтересовался, а не взяли ли они боевика женского пола по кличке «Динара», потому что под амнистию она после всего того, что натворила, попасть никак не могла.

– Если она сбежала из Чечни, то это объясняет, почему пользуется одним и тем же пистолетом и так скупо тратит патроны – потому что другого оружия вывезти не смогла, – понял Лев.

– Точнее, побоялась везти, потому что пистолет спрятать легче, чем ту же СВД, а от досмотра, предположим, гаишников где-нибудь на дороге никто не застрахован, – поправил его Степан.

Гуров слушал Савельева, и ему было грустно оттого, что он уже так быстро не соображал, а этот паршивец все влет ловил. Наконец он вздохнул и сказал:

– Степа! Я беру назад все нелестные слова, которые когда-либо говорил в твой адрес. Ты большой умница и молодец!

– Сам горжусь, – без всякого энтузиазма отозвался парень.

Вид безразличного ко всему, вялого Степана был настолько непривычен, что Гуров встревоженно спросил:

– Степа! Ты как себя чувствуешь?

– Не дождетесь, – тусклым голосом отозвался тот и поинтересовался у Воронцова: – Где тут у вас благоустройство?

Юрий Федорович показал ему на дверь в комнату отдыха, и Савельев, тяжело поднявшись и взяв борсетку, направился туда.

– Это третья, – сказал ему в спину Ребров.

– Ну, и черт с ней! – не оборачиваясь, ответил Степан.

Он скрылся за дверью, а Лев спросил:

– Ребров, в чем дело?

– У него была большая кровопотеря. Врач сказал: постельный режим, капельницы, усиленное питание, полный покой и никаких физических нагрузок. Но он же не может допустить, чтобы дело раскрыли без него!

– А что такое «третья»?

– Это инъекция стимулирующего препарата. В некоторых

случаях он необходим, но злоупотреблять им нельзя. Препарат на некоторое время мобилизует все силы организма, а потом наступает реакция. Бывает, что и до потери сознания.

– Ах, он, паразит! – вскочив, воскликнул Лев и бросился следом за Савельевым.

Рванув дверь в комнату отдыха, он увидел сидевшего, откинувшись в кресле, Степана, да еще и с закрытыми глазами.

– Ты какого черта геройствуешь? – заорал Гуров. – Тебе что было сказано? Постельный режим! А ты тут подвиги совершаешь?

– Наябедничал-таки! – не открывая глаз, хмыкнул парень. – Да вы не волнуйтесь, Лев Иванович. Через пять минут я буду в норме.

– Надолго ли?

– До ночи продержусь, а там видно будет.

– Я тебя сейчас собственными руками в больницу отвезу, – грозно заявил Лев. – Возьму у Воронцова машину и под расписку врачам сдам.

– Давайте сначала Крячко дождемся – вдруг меня еще какая-нибудь светлая мысль посетит? Кстати, как вы думаете, хозяин не будет против, если я тут себе кофе покрепче сделаю?

– Юрий Федорович! – позвал Лев. – Где тут у тебя кофе?

Воронцов тут же появился и, все правильно поняв, занялся хозяйством. В результате все переместились в комнату отдыха, где совместными усилиями сначала загнали Савельева на диван и чуть ли не силой уложили, а потом дружно пили кофе. Когда у Степана пискнул айфон, все застыли и выжидающе уставились на него. А этот паршивец прочитал, отключил его, убрал и даже бровью не повел.

– С огнем играешь! – недобрым голосом предупредил его Гуров. – Ну? Что сообщили?

– Взамен испорченного, выданного в Чечне, – буднично сообщил парень. – А еще, что Динару так и не обнаружили.

– Та-а-ак! – протянул Лев. – По своим старым документам она почему-то жить не могла, вот и позаимствовала у кого-то.

– И этот кто-то после встречи с ней стал трупом, к бабке не ходи! – добавил Степан.

– Куда Крячко делся? – взволнованно воскликнул Гуров. – Из аэропорта уже десять раз можно было доехать!

– Будешь ругаться, так я туда вернусь и еще раз сюда поеду, – раздался из-за двери голос Стаса, а потом и он сам появился. – О! Это что-то новенькое! Падишах в окружении своей свиты! – язвительно прокомментировал он открывшуюся его взору картину – возлежавший на диване Степан, а вокруг него все остальные. – Неужели власть поменялась, пока меня не было? Лева! Тебя даже на день одного оставить нельзя – тут же свергнут!

– Перестань! – поморщился его Гуров. – Тут такие вводные, что голова кругом.

– То есть четырех трупов тебе для головокружения было мало? – удивился Стас.

– У тебя устаревшие сведения. У нас уже пять трупов, – поправил его Лев.

– Нет, вас точно одних оставлять нельзя! – всплеснул руками Крячко. – Не описаетесь, так обкакаетесь!

– Кончай хохмить! – устало попросил его Лев. – Расскажи лучше, что ты узнал.

– Пока не поем, ни слова не скажу! Я весь день на ногах, устал, как собака!

– Последний час с солидным хвостиком ты в самолете сидел, а потом в машине, – напомнил Гуров.