Полковник против полковника
Шрифт:
Настроение у Мони было ни к черту. Давешней радости от нашествия в свою усадьбу дармовой рабочей силы он уже не испытывал, но и выгнать служивых не мог. Объем строительно-восстановительных работ по дефектной ведомости оценивался где-то в миллион гривен. Именно столько Моне пришлось бы выложить, если бы он обратился в строительную фирму. Разбрасываться такими деньгами было глупо, поэтому Моне ничего не оставалось, как терпеливо дожидаться, пока вояки закончат фронт работ, наведут за собой марафет и уберутся восвояси.
Моня
— Шварц! Шварц!
За дверью протопали слоноподобные шаги, и телохранитель просунул в спальню свою залепленную пластырем рожу. В правой руке он держал открытую бутылку колы.
— Чего, Монь?
Моня, которому не на ком было сорвать злость, рявкнул:
— Чего-чего! Прохлаждаешься, блин, а у меня весь лед растаял! Вытечет глаз, в натуре, а ты и не почешешься!
— Так, а Лизка чего, нового не принесла? — искренне удивился Шварц.
— Да твоя Лизка небось или брови выщипывает, или трусы антицеллюлитные натягивает! А ты и не пошевелишься: нет чтобы ее подогнать, в кресле, блин, рассиживаешься! Работнички, вашу мать, адмиралом Нельсоном с вами останешься, в натуре!
— Счас я ее пригоню, Монь! — мотнул головой Шварц и затопал к лифту.
— А дверь закрыть, твою мать! — крикнул ему вдогонку Моня. — Мне ж, блин, только конъюнктивита от сквозняка подхватить не хватало!
Не расслышавший слов Мони Шварц заорал от лифта:
— Да счас, Монь, счас, потерпи!
— Тетерев контуженный! — вздохнул Моня и, приложив хлюпнувший пакет к глазу, уставился в телевизор.
24
К удивлению Логинова, водитель повез его не на Лубянку, а к зданию специального бюро судмедэкспертизы на Краснобогатырской. В небольшом дворике, напоминавшем прогулочную камеру Лефортовского изолятора, уже стояли «Мерседес» замдиректора и джип его личной охраны.
Пару минут спустя молчаливый охранник провел Логинова в небольшую ординаторскую. В ней за одним столом сидел усталый патологоанатом в забрызганных кровью зеленых одеждах и с висящей на груди марлевой маской, за другим — угрюмый замдиректора, безукоризненно выбритый и в элегантном костюме.
— Здравия желаю! — поздоровался Виктор.
Замдиректора метнул в его сторону взгляд.
— Здравствуйте, полковник…
— Доброе утро! — сказал патологоанатом, вертя в руках ручку.
— Это доктор Артемьев, — представил патологоанатома замдиректора. — Кандидат медицинских наук, доцент, автор монографий и т. д. и т. п. и прочее.
— Очень приятно… — чуть склонил голову Логинов.
Патологоанатом кивнул в ответ, но промолчал. Замдиректора после паузы продолжил:
— Доктор сегодня ночью проводил экспертизу представленных нами тел. Так вот, он абсолютно уверен, что обезображенный до неузнаваемости
Логинова словно обухом по голове огрели. Он посмотрел на патологоанатома, который продолжал вертеть в руках ручку, и глухо спросил:
— Ошибка исключена?
— Абсолютно, — поднял взгляд на Виктора доктор. — Я лично уверен, что ему тридцать два — тридцать три года. Но официальное заключение делается на основании утвержденных методик. Что же касается следов переломов и повреждений костей, о которых идет речь в предоставленной мне анонимной истории болезни, то тут вы можете убедиться сами. Костные ткани в указанных местах абсолютно целы.
Логинов перевел взгляд на замдиректора и быстро произнес:
— Тогда мне нужно срочно позвонить, товарищ генерал, в… — Тут Логинов осекся, вспомнив о присутствии постороннего.
Замдиректора резко поднялся.
— Позвоните из машины, полковник! Спасибо, доктор!
Патологоанатом быстро встал из-за стола, замдиректора по дороге коротко пожал ему руку, и они с Логиновым быстро вышли из ординаторской.
25
Не успел Моня толком включиться в события идущей по телевизору комедии, как в коридоре послышался дробный перестук каблучков, сопровождаемый слоноподобными шагами Шварца. Моня резко приподнялся на локте, повернувшись к двери.
Лизка в коротком домашнем платьице вроде бы от Коко Шанель заскочила в спальню с покрытым изморозью пакетом в салфетке. Шварц мудро решил остаться в коридоре, чтобы лишний раз не нарываться.
— Ой, Монечка! Что ж ты не позвонил? — запричитала на ходу Лизка. — А я ж специально не вынимала, чтоб похолоднее! А сама тебе стейки мариную — как ты любишь! Болит, зайчик, да? Болит?
Моня даже не нашелся, к чему придраться. Дверь Лизка за собой закрыла, выщипывать брови на кухне она не могла, а насчет антицеллюлитных трусов — так от них бы остались красные полоски на ногах.
— Ясный перец, болит! — вздохнул Моня. — Тебе бы подзорной трубой засандалить в…
Куда бы засандалить Лизке подзорной трубой, Моня сказать не успел, потому что Лизка с ходу плюхнулась на кровать и приподняла его за голову, так что Моня едва не уткнулся носом в разрез ее платьица. В разрезе колыхнулись Лизкины груди. От них пахнуло дурманящим ароматом, только не какой-то там «Шанели № 5», а сирени. Вроде бы самой настоящей.
Моня как-то сразу поплыл. Лизка ловко подоткнула подушку, бережно опустила на нее Монину голову и осторожно приложила к его правому глазу свежий лед в салфетке. Монина рука разжалась, пакет с растаявшим льдом плюхнулся на пол. При этом здоровый Монин глаз с прищуром и неотрывно смотрел на Лизкины груди в разрезе платьица…