Полковники из МУРа
Шрифт:
Сверкающий багровый мотоцикл с черным всадником на нем уже мчался по грунтовке метрах в пятидесяти от Гурова. В следующую секунду он уже скрылся бы за деревьями. Гуров вскинул пистолет и выстрелил, метя в заднее колесо. Мотоциклист, как ни в чем не бывало, помчался дальше.
Гуров выругался и бросился к машине. Он швырнул чемодан на заднее сиденье, прыгнул за руль и завел мотор.
В избушке уже вовсю бушевало пламя. Над крышей пополз черный смоляной дым. В запоздалом испуге на крыльце появился хозяин. Он замахал руками и побежал к автомобилю.
Гуров снова выругался, но дождался, пока Комков
– Что это было? – жалобно спросил Комков.
Гуров не ответил – он, не отрываясь, смотрел вперед, на дорогу. «Пежо» промчался вдоль улицы и влетел на просеку. По обеим сторонам замелькали кусты и деревья, покрытые блеклой листвой. Мчащиеся поверху тучи создавали иллюзию бешеной гонки. Однако уже через минуту Гуров был вынужден затормозить.
Просека расходилась отсюда на все четыре стороны. Покрытая коркой засохшей, перемешанной колесами грязи, грунтовка во всех четырех вариантах выглядела совершенно одинаково. По какой дороге поехал мотоциклист? Куда он намерен направиться – в сторону Кольцевой автодороги или в район Строгино? А может быть, он попросту сделает круг по лесному массиву и вернется на ту же Крылатскую улицу, откуда приехал? Или того лучше – пересидит где-нибудь в ему одному известном убежище…
Гуров опустил стекло. Кроме шума деревьев, он ничего не услышал. Мотоциклист был уже далеко. После минутного колебания Гуров отказался от мысли звонить в центральную диспетчерскую.
– Что зря людей дергать! – сказал он вслух. – Ищи теперь ветра в поле! Что выросло, то выросло…
– А что выросло-то? – тревожно спросил Комков, непонимающим взглядом сверля Гурова.
– Да ничего не выросло, брат Комков! – печально сказал Гуров, оглядываясь назад, – над деревьями вставал тревожный столб черного дыма. – Наоборот даже… У тебя хата хоть застрахована была?
– Кого – застрахована! – ответил Комков. – Да и не моя она. На сеструху дом записан-то! Если она страховала…
– Ну, будем надеяться на лучшее! – подбодрил его Гуров. – А пока поедем…
– Куда поедем-то? – тоскливо поинтересовался Комков.
– В морг поедем, – жестко сказал Гуров. – Покойника одного я тебе покажу. Хочу проверить, опознаешь ты его или нет.
У Комкова отвалилась челюсть.
Глава 4
Станислав Крячко был опером с многолетним стажем, ментом до мозга костей. Но люди, общавшиеся с ним, редко догадывались о его профессии. Никому и в голову не приходило, что этот крепкий улыбчивый мужик с простецким открытым лицом, одетый, как работяга с окраины, может быть сыщиком. Крячко знал об этом и беззастенчиво этим пользовался. «Хорошему человеку хуже не будет, – философски замечал он. – А плохому так и надо!»
Теперь он крутился в районе Кузнецкого моста, пытаясь понять, что делал здесь накануне вечером человек в светлом костюме и с пистолетом за поясом, именовавшийся по документам Григорьевым Павлом Сергеевичем, откуда пришел и кого искал. Кто-то наверняка должен был его заметить – светлое пятно на фоне черных осенних улиц: торговец возле метро, бабушка, сидящая день-деньской у окошка, пацаны в подворотне. Да и тачки, на которых следом подъехали убийцы, тоже могли попасть в поле их зрения. Нужно было только найти этих
Свидетели, наблюдавшие сам момент убийства, Крячко не очень интересовали. Гуров прав – пальба перед самым носом, кровь, крики о помощи у кого угодно отобьют память. В таких случаях свидетельские показания зачастую обрастают самыми невероятными подробностями, а действительно важные сведения ускользают из-под самого носа. Крячко хотел найти свидетелей, которые убийства не видели.
Он несколько раз обошел квартал, где располагалась аптека, присмотрелся к окружающим домам, прикинул, какие рядом магазины и забегаловки.
«Смешно, – размышлял он по ходу дела. – Лубянка в двух шагах, до Петровки рукой подать, а человека пришлепнули, как курицу, – никто и не почесался! Когда такое было? Никогда такого не было».
Впрочем, при свете дня этот уголок столицы выглядел на редкость мирно, разве что слегка мрачновато из-за испортившейся погоды. Крячко смотрел на невесть откуда взявшиеся низкие тучи и жалел о том, что лето так быстро кончилось.
«А ведь мы с Левой его толком и не заметили, – думал он. – Чертова работа! Другие на пляжах целыми днями, в Сочи по путевке едут, за грибами на худой конец… А тут кабинет да машина – вот и все развлечение!»
Крячко уже дважды обошел квартал и наконец проник во двор, где произошло убийство. Он без труда нашел то самое место – бурые пятна на асфальте были еще хорошо видны.
Крячко знал, что при погибшем не обнаружили никаких ключей – скорее всего, сюда он пришел на своих двоих. С какой целью?
«Получается, он искал кого-то, – подумал Крячко. – Не нашел или не застал дома, вернулся во двор, а тут его и накрыли. Следили, что ли? – Он окинул взглядом окна дома, выходившие во двор. – Обходить квартиры? Бесполезно. Даже если кто-то его тут ждал, мне он этого не скажет. Да и по большому счету важнее выяснить, кто стрелял. А как выяснить?.. Эх, гражданин Григорьев из Пензы! Тот самый случай, когда в огороде бузина, а в Киеве дядька… Приехал недавно, в картотеке не значится – кому он успел здесь насолить?»
Чувствуя, что вопросов становится все больше, а ответов на них нет и не предвидится, Крячко махнул рукой – хочешь не хочешь, а придется заняться рутиной.
Он достал увеличенную фотографию Григорьева, переснятую с паспорта, которую утром выпросил у следователя, и пошел с этой фотографией в подъезд – тот самый, куда заходил накануне Григорьев. Найти его было несложно – бурые следы на асфальте образовывали не слишком явную, но совершенно определенную дорожку – видимо, первую пулю Григорьев получил еще на крыльце.
Как и ожидал Крячко, коэффициент полезного действия от его обхода сразу же начал стремиться к нулю. На первом этаже ни в одной квартире не отзывались на звонки. На втором с ним поговорили через дверь, наотрез отказавшись ее открывать. Примерно та же картина ждала его и выше. Даже располагающая внешность не срабатывала – люди были слишком напуганы ночной стрельбой и не шли на откровенность.
Заметно разочарованный, Крячко покинул подъезд и перешел в соседний двор. Он рассчитывал, что кто-нибудь из местных жильцов смог запомнить хотя бы какие-то подробности об автомобилях, на которых приехали преступники, – ведь было известно, что парковались они именно в этом дворе.