Полководцы гражданской войны
Шрифт:
Один из бывших политработников 27-й дивизии, Краснопольский, вспоминая позднее о боях за Челябинск, писал, что если Петроградский полк 27-й дивизии отличался большой маневренностью и стремительностью, то Волжский полк в своих действиях «был методичен, упорен, настойчив и раз взятое отдавать назад не привык — в этом сказался и характер его командира, уральского кузнеца, человека, привыкшего все делать основательно и прочно. Сочетание порыва петроградцев и уверенности в себе волжцев всегда давало успех в бою, и на этот раз петроградцы и волжцы первыми ворвались в город».
Приказом
Еще в дни небольшого отдыха после боев за Челябинск в дивизии была сложена новая песня:
Пой, Колчак, пой, Челябинск не твой, Скоро Омска тебе не видать…«Вперед, на Омск! Даешь столицу Колчака!» — под этим лозунгом сражались волжцы в Зауралье. Здесь, на реке Тобол, колчаковцы попытались остановить натиск Красной Армии. Контратаки отборных сил врага приняли на себя лучшие части V армии — 26-я и 27-я дивизии.
Колчаковский генерал Сахаров писал впоследствии о них:
«Эти восемнадцать русских красных полков проявили в сентябрьские дни 1919 года очень много напряжения, мужества и подвигов».
Преследуя отступающего врага, полк Вострецова на окраине деревни Медведовки неожиданно встретил значительные силы противника. Вострецов быстро развернул полк и через полчаса коротким ударом занял деревню.
Из опроса пленных было установлено, что Медведовку занимал штаб полка с одним батальоном, а другие батальоны этого же полка находились в 7—10 верстах на запад от деревни.
Пройдя деревню и удалившись от нее на север примерно на полторы версты, Вострецов вдруг услышал несколько ружейных выстрелов со стороны Медведовки.
Через 5—10 минут подскакал оставленный в деревне комендант полка и доложил:
— Одиночная стрельба производилась по двум всадникам. Оба всадника захвачены в плен, а один из них, раненый офицер, лежит на дороге у деревни и громко орет: «Дайте мне командира полка красных: у меня имеется секретное донесение».
Вострецов вернулся и подъехал к раненому офицеру. Тот подал смятую бумажку, в которой было написано: «Согласно вашему приказанию батальон выступил в дер. Медведовку. Комбат штабс-капитан Митин».
Степан Сергеевич сразу понял: сейчас придется встретить батальон колчаковцев. Видимо, комполка белых вызвал свой батальон для помощи.
Через полчаса по приказу Вострецова резервный батальон волжцев вернулся в Медведовку и залег за плетнем, кустами и избами по обеим сторонам дороги.
Сам командир полка залез на ветряк. Через несколько минут увидел: верстах в четырех пылит колонна. Колонна остановилась и выслала вперед двух кавалеристов. Они были захвачены в плен.
— Кто это идет? — спросил у них Вострецов.
— 3-й батальон 46-го полка. Комбат выслал нас разведать, кто в деревне: стрельба подозрительная была…
У адъютанта Вострецова
Через версту встретил конного ординарца.
— Что же вы, черти, стоите? — закричал Вострецов. — Какого дьявола комбат не ведет батальон в деревню?
Ординарец растерялся, а Вострецов продолжал:
— Я командир 5-й роты 46-го полка. По приказанию командира полка прикажите командиру батальона штабс-капитану Митину немедленно ввести батальон в. деревню.
— Слушаюсь, господин поручик! — козырнув, ординарец поскакал к своим.
Через 10 минут на рысях к Вострецову подъехала группа всадников во главе с комбатом. Поймав за узду лошадь штабс-капитана Митина, Степан Сергеевич тихо сказал:
— Я командир Волжского полка, только не белого, а красного. С коней долой и сдавай оружие!
Штабс-капитан растерялся и слез с лошади, за ним слезли остальные.
Вострецов взял комбата Митина под руку и, прогуливаясь, расспрашивал его об обстановке на позиции, о его соседях и связи с ними.
Когда батальон противника миновал замаскированную засаду красных, Вострецов вышел навстречу белогвардейцам.
— Господа офицеры! — скомандовал один из офицеров, видимо принимая Вострецова за командира полка.
Подойдя к передним рядам батальона, Степан Сергеевич предложил комбату объяснить, что они теперь военнопленные и чтобы офицеры не боялись и не волновались, так как никого расстреливать не будут.
За один переход до Омска по дивизии был отдан приказ: Петроградскому, Волжскому и Крестьянскому полкам занять город. В крестьянской избе села Гуляева начдив собрал командиров бригад и полков и, указывая карандашом на стрелу, направленную на раскрашенный на карте кружок, обозначавший столицу «колчаковии», сказал:
— Эта стрела указывает путь, по которому должен первым ворваться в город Волжский полк. Сердце белогвардейской Сибири должно быть пронзено этой стрелой. Дело за вами, товарищи. Как вы думаете, товарищ Вострецов?
Худощавый, немного выше среднего роста, командир поднялся и коротко ответил:
— Не боги горшки обжигают, товарищ начдив. Налетим — беляки и выскочить с испугу не успеют.
— Тогда действуйте.
Повернувшись, Вострецов твердой походкой направился к выходу. Вслед за ним вышел комиссар полка Великосельцев. Оставшиеся на совещании командиры с нескрываемой завистью смотрели на своего товарища, которому выпала честь первым войти в Омск.
Белогвардейские газеты, приказы, расклеенные на заборах и домах, оповещали жителей Омска, что город будет защищаться до последнего солдата, и красные передовые части, которые находятся более чем в 160 километрах от Омска, будут задержаны на подступах к городу. Однако, несмотря на подобные заверения, город лихорадило. Вместе с многочисленными «министерствами», канцеляриями, штабами и иностранными миссиями на восток в штурмом взятых вагонах уезжала буржуазия, военные чиновники и тысячи офицеров — «командировочных», покинувших самовольно позиции.