Полководцы гражданской войны
Шрифт:
После окончания гражданской войны в центре страны многие командиры 27-й дивизии были посланы на Дальний Восток, где интервенты и белогвардейцы еще не сложили оружия.
Комбриг Степан Вострецов в 1922 году был назначен помощником командира 2-й Приамурской дивизии Народно-революционной армии Дальневосточной республики.
На подступах к Спасску, сильно укрепленному врагом опорному пункту на пути к Владивостоку, дивизия вела разведку боем. В одном из боев командующий ударной группой войск Вострецов заметил, что вражеский бронепоезд своим огнем прижал наступающие красные части к земле. Комбриг приказал вручную перенести орудие и снаряды к нему на сопку, лично стал за
В боях за Спасск 7–9 октября 1922 года, говорится в грамоте о награждении Вострецова третьим орденом Красного Знамени, он «…всегда был в первых рядах, подавал личный пример храбрости и мужества… принимал личное участие в атаках наших войск, в результате чего последовал разгром противника и занятие гор. Спасска и укрепленных позиций…»
Боевой путь и подвиги 2-й Приамурской дивизии в последние месяцы гражданской войны были следующим образом охарактеризованы в приказе Реввоенсовета республики от 22 ноября 1922 года о награждении ее почетным Красным знаменем: «8 и 9 октября после двухдневного ожесточенного боя, прорвавшись через сильно укрепленную позицию у г. Спасска, части дивизии заняли г. Спасск, энергично преследовали противника, дважды пытавшегося перейти в наступление, и затем г. Никольск-Уссурийский, захватив часть подвижного состава и имущество противника».
В составе войск Народно-революционной армии С. Вострецов одним из первых вошел 25 октября 1922 года в освобожденный Владивосток. Здесь он и остался продолжать свою службу.
Гражданская война на территории всей страны уже кончилась, только на далеком Севере — в Якутии и на Камчатке — еще бесчинствовали бандитские шайки бывших колчаковских головорезов Бирича, Бочкарева и Коробейникова. Опираясь на вооруженные силы этих банд, эсер П. Куликовский создал так называемое «гражданское управление» этим районом, а затем выехал в Харбин за помощью. Здесь он предложил бывшему колчаковскому генералу Пепеляеву, работавшему ломовым извозчиком, сформировать из белоэмигрантов отряд. Пепеляев дал согласие и получил на формирование отряда от Куликовского крупную сумму денег. Куликовский, в свою очередь, эти деньги получил от американских, английских и японских фирм, заинтересованных в эксплуатации пушных богатств русского Севера.
С отрядом в 750 человек Пепеляев на двух пароходах прибыл в Аян. Однако его неоднократные попытки весной и летом 1923 года продвинуться в глубь материка отражались отрядами якутских партизан.
На помощь трудящимся Якутии пришло командование Красной Армии.
23 апреля 1923 года Вострецов получил приказание Главного командования ликвидировать банду Пепеляева. В его распоряжение было выделено 800 красноармейцев и два парохода: «Индигирка» и «Ставрополь». Вечером 26 апреля отряд снялся с якоря и взял курс на Охотское море.
Первые дни плавания прошли благополучно, но на седьмые сутки навстречу стали попадаться льдины. А еще через день льды шли уже сплошной массой, постепенно окружая пароходы со всех сторон. Наконец пароходы стали. Положение отряда ухудшалось еще и тем, что никто не знал, когда окончится ледовый плен, и нельзя было рассчитывать на чью бы то ни было помощь. Длился этот ледовый плен около месяца. Бойцы охотились на нерп, устраивали лыжные состязания. Наконец льды тронулись. И снова вперед!
Когда до Охотска оставалось около 30 километров, на берег был высажен десант численностью в 700 человек. С. Вострецов принял решение захватить город на рассвете внезапной атакой. Для этого надо было дойти до Охотска как можно быстрее. Пришлось
Вострецов с группой бойцов и своим адъютантом Деминым прорвался к штабу генерала Ракитина.
Вот как рассказывал он впоследствии об этом эпизоде: «В первой комнате дремал дежурный офицер. Демин обезоружил его. Я вбежал в другую комнату. Там ставни были закрыты. В темноте я сбил графин со стола. Унтер-офицер говорит мне:
— Налево есть еще комната.
Вбегаю туда и вижу: стол, на столе горит лампа, на постели лежит человек.
«Попался, ваше превосходительство!» — думаю я и хватаю спящего за руку, чтобы связать его. Не тут-то было! Спящий проснулся, напряг мускулы, барахтается. Завязалась борьба. Я пробежал тридцать километров, ослабел и чувствую, как он начинает душить меня.
— Демин, — кричу я, — на помощь!
Демин тут как тут. Вдвоем мы связали противника.
— С добрым утром, генерал Ракитин! — говорю я. Но тот, кого мы назвали генералом, кричит:
— К черту! Какой я генерал! В погонах не разбираетесь. Я штабс-капитан Александров.
И действительно, генерал уехал на охоту, а на его постели мирно почивал штабс-капитан. Впрочем, генерала мы потом тоже захватили, да и весь город оказался в наших руках».
Второй базой врага был Аян, куда 9 июня на пароходе «Индигирка» двинулся отряд Вострецова. В ста верстах от Аяна на берег сошел десант в 468 штыков. Неся на себе продовольствие на пять дней, отряд медвежьими тропами пробирался по глубокому рыхлому снегу.
К Аяну подошли в двенадцать часов ночи. По дороге захватили в плен штабс-капитана Земфирова. От него узнали, что силы Пепеляева не превышают пятисот штыков. В густом тумане подошли никем не замеченные к домам, занятым белыми, и захватили караул. Не желая проливать кровь, Вострецов написал Пепеляеву письмо, в котором предлагал сдаться. «Предупреждаю вас, — говорилось в письме, — и полагаю, что вам уже известна за пять лет крепость красного бойца. И всякое ваше сопротивление с оружием в руках будет мною раздавлено как пузырь. Я располагаю достаточной военной силой для того, чтобы уничтожить 400–500 человек, не подчинившихся рабочим и крестьянам. Вы из Аяна и его окрестностей не выведете своих подчиненных, если будете сопротивляться. И пролитая кровь будет на вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо пишу от всего сердца и совести».
Ответа на письмо не последовало. Вострецов отдал приказ захватить казармы, где размещались солдаты, а сам с группой бойцов направился к штабу.
Расставив красноармейцев вокруг дома, где помещался штаб, Вострецов постучал в дверь:
— Кто там? — послышался голос за дверью:
— С вами говорит командир красной дивизии. Я высадил десант в полторы тысячи штыков. Откройте немедленно дверь!
Молчание. За дверью слышится шепот.
Вострецов приказывает говорить стоявшему рядом с ним пленному полковнику.
— Я полковник Воргушев, — говорит тот пепеляевцам. — Вы меня знаете. Охотск взят красными. Обращение с пленными хорошее. Командир — честный человек, советую сдаться.
Минута проходит в молчании. Опять слышен шепот. Наконец дверь открывается, Вострецов входит в комнату.
— Где генерал Пепеляев?
Большая комната, много кроватей, человек десять офицеров. У печки стоит генерал.
— Я Пепеляев.
— Здравствуйте! — говорит Вострецов. — Нам надобно с вами договориться.