Полководцы гражданской войны
Шрифт:
Когда головные эшелоны достигли станции Арчеда, а тыловые — станции Поворино, дивизия была остановлена Носовичем.
Киквидзе было приказано прекратить продвижение вперед и немедленно выехать в штаб СКВО за получением дальнейших директив. Ничего не подозревая, Киквидзе на бронепоезде отправился в Царицын.
Тем временем Краснов дал указание атаману Дудакову воспользоваться отсутствием Киквидзе и атаковать дивизию врасплох.
Прибыв в штаб СКВО, Киквидзе в первом же разговоре с Носовичем и его «спецами» понял, что ему устроили западню. Не подавая виду, что разгадал замысел врагов, он под предлогом нездоровья немедленно
Генерал Носович, узнав об исчезновении Киквидзе, приказал задержать бронепоезд на станции Себряково. Но с помощью железнодорожников Киквидзе удалось проскочить станцию.
Вовремя вернулся начдив к своим частям. Белая кавалерия уже готовилась к атаке. Киквидзе немедленно отдал команду подготовиться к обороне. Присутствие начдива придало красногвардейцам решимость. Они стойко встретили атаку беляков. Отряд Дудакова отступил с большими потерями.
О нависшей над красными частями опасности Киквидзе немедленно сообщил Сиверсу, командиру Украинской бригады, занимавшей позиции в районе Поворино.
Дудаковские банды, засевшие в окружной станице Урюпино, взяли станцию Алексиково, перехватив, таким образом, железнодорожную ветку Поворино — Филоново.
Необходимо было принимать срочные меры.
Киквидзе с Интернациональным и Заамурским полками и двумя легкими батареями со стороны Филоново и кавалеристы Орденского полка со стороны Поворино двинулись на Алексиково. Удар был неожиданным и мощным. После сильного боя белые отступили, и 12 июня станция была взята.
На следующий день Киквидзе по своей инициативе развернул наступление на станицу Урюпинскую. На этот раз начдив повел в бой кавалерию. Противник пытался обороняться крупными конными силами, но, не выдержав натиска красногвардейцев, начал отступать.
Все же из-за предателей в штабе СКВО позиции, завоеванные кровью красных бойцов, вскоре пришлось оставить. Носович ложно информировал Киквидзе о положении в тылу, намеренно искажал сведения о силах противника. Он потребовал сконцентрировать основные силы дивизии на линии Филоново — Арчеда, в то время как противник сгруппировал отряды, угрожая Алексиково, а к Урюпино подступали немцы.
Это привело к тому, что 16 июня киквидзевцам пришлось оставить станицу Урюпино и отступить к станции Алексиково. В течение ночи части красногвардейцев грузились и отправлялись на Поворино. С пехотой, измученной и усталой, начдиву пришлось отойти на прежние позиции, чтобы привести части в порядок и этим сохранить живую силу.
Прибыв в Поворино, Киквидзе получает из Кандауровки от рабочих порохового завода тревожную телеграмму: «Советская власть в Тамбове пала, спасайте!»
В это же время по телеграфу из Саратова предгубисполкома Антонов-Саратовский предложил Киквидзе двинуть дивизию на Тамбов, чтобы подавить белогвардейский переворот. Он предупреждал начдива о важности этой операции, так как тамбовский мятеж мог послужить сигналом для контрреволюционных выступлений в других городах.
Связи с Царицыном, где находился штаб округа, не было, и Киквидзе взял на себя ответственность выступить с частями на Тамбов. Тысяча красногвардейцев и эскадрон орденцев под командованием самого начдива двинулись в путь.
Тамбовщина давно бушевала. В городе
Под влиянием контрреволюционной агитации 1-й Социалистический полк, квартировавший в Тамбове, в ночь с 16 на 17 июня арестовал местную советскую власть. Большевики были брошены в тюрьмы, Г. Разживин — убит.
Белогвардейцы приступили к формированию своего правительства во главе с генералом Богдановичем.
Но солдаты мятежного полка скоро опомнились и начали арестовывать заговорщиков и освобождать арестованных. Заговор не успел разрастись, к прибытию первых частей дивизии Киквидзе восстание было уже ликвидировано, и лишь на окраинах шла перестрелка с белогвардейцами.
Несомненно, на быстроту подавления восстания оказали влияние слухи о подходе к городу красноармейских частей.
Несколько дней спустя 1-й Социалистический полк был выстроен перед зданием губкома. Нарушив глубокую тишину, к бойцам возмутившегося полка обратился начдив Киквидзе:
— Вы изменили советской власти, решайте сами, что с вами делать!
Полк просил дать ему возможность искупить свою вину на фронте. Так дивизия Киквидзе пополнилась еще одним пехотным полком — Тамбовским, который крепко держал свое слово и на деле доказал преданность советской власти.
А на Дону в это время не прекращались бои. Вернувшись в дивизию, Киквидзе с новой энергией обрушивает свои отряды на врагов. Бок о бок с киквидзевцами сражаются бойцы дивизий Сиверса и Миронова.
Охраняя самый ответственный участок железной дороги в районе Филоново — Поворино, дивизия Киквидзе в то же время непрерывно совершает налеты на белогвардейские отряды. Начдив лично ведет агитацию среди донского казачества, стремясь создать красные казачьи войска и двинуть их на борьбу с Красновым.
Киквидзе был умелым агитатором, обладал удивительной способностью завоевывать симпатии людей, привлекать их на свою сторону. К этому времени имя бесстрашного начдива было уже широко известно на Дону.
Достаточно было Киквидзе обратиться к крестьянам Семеновки, Мачехи, Тростянки, как все мужское население деревень, от подростков до стариков, пожелало организовать свой отряд и бороться вместе с дивизией за советскую власть. Так был создан Преображенский полк.
К концу 1918 года дивизия Киквидзе представляла весьма внушительную силу. Она имела 6 пехотных и 6 кавалерийских полков, бронепоезд, автобронероту, состоявшую из 10 бронемашин, прожекторную роту, 9 артиллерийских батарей, одну линейную батарею. Нужно было иметь недюжинные организаторские способности и большой полководческий талант, чтобы руководить такой большой массой бойцов и техники.
Киквидзе успевал повсюду. Трудно было представить, когда он спал. Начдив, казалось, не знал усталости. Его стройную, подтянутую фигуру можно было видеть впереди идущих в атаку бойцов. Не было лучшего рассказчика и танцора во время отдыха. От зоркого глаза начдива не могло ускользнуть ни одно нарушение дисциплины.
Будучи кристально честным человеком, Киквидзе особенно не терпел мародерства, разврата, пьянства. И надо отдать должное его бойцам. Равняясь на командира, они были нетерпимы к безобразиям и беспредельно преданы делу революции. Особенно требовательным был Киквидзе к командирам.