Полководцы гражданской войны
Шрифт:
Во время боя под Преображенской особенно тяжелое положение сложилось на участке Тамбовского полка. В течение двух часов полк подвергался обстрелу со стороны белых и начал нести большие потери. Казалось, еще минута, и атака красногвардейцев захлебнется. В этот момент неожиданно для всех в цепь как вихрь ворвался Киквидзе с группой всадников. Отступление было приостановлено.
Оглядев поле боя, Киквидзе потребовал к себе командира полка. Но оказалось, что тот не принимал участия в бою. Боем руководил его заместитель Богданов. Грозно сдвинулись
— Почему не на лошади? — обратился Киквидзе к Богданову. — Как же ты руководишь боем, не имея коня? Ты же не можешь быстро прийти туда, где должен быть по обстановке! — продолжал начдив.
После этого он велел немедленно выдать Богданову верховую лошадь и приказал ему принять командование полком. Прежнего командира за уклонение от участия в бою Киквидзе послал на передовую рядовым бойцом.
Зато сам начдив во время боя был всегда впереди, всегда на самом трудном участке. Его можно было видеть то ведущим в атаку кавалерийские полки, то спешащим на автомобиле на помощь пехоте, то в строю пехотинцев, атакующих противника.
Слава о его беспредельной храбрости разнеслась по всему фронту. Одно упоминание имени Киквидзе приводило в трепет белоказаков. Генерал Краснов объявил за голову красного «бандита» вознаграждение в размере 25 тысяч рублей золотом.
Узнав об этом, Васо не раз шутливо говорил друзьям:
— Может быть, вы меня продадите? Золото советской власти нужно!
Среди бедного крестьянства и казачества Донской области, сочувствующего советской власти, о бесстрашном грузине ходили настоящие легенды.
Да и как было не появиться таким рассказам, когда Киквидзе порою совершал вещи почти неправдоподобные!
Однажды разведчики убили нарочного, который вез секретную почту белоказакам. Из документов, обнаруженных в сумке убитого, стало ясно, что в одном из ближайших хуторов расположился штаб белоказачьей части, сдавшей Преображенскую. Из ставки сообщали, что в штаб направляется от Краснова офицер, грузинский князь, для расследования причин сдачи Преображенской.
Киквидзе прочитал документы, на минуту задумался, затем энергично встал и немедленно вызвал легковую машину.
Когда машина подъехала к помещению штаба, на крыльце появился бравый белогвардейский офицер в новенькой форме с погонами на плечах.
Шофер так и ахнул, узнав в офицере Киквидзе.
— Едем в хуторок, к белым! — скомандовал начдив, усаживаясь поудобней.
Шофер понимающе кивнул, включил мотор, и машина понеслась по дороге, провожаемая тревожными взглядами красногвардейцев.
На окраине хутора дорогу машине преградил белоказачий разъезд.
— Стой! — крикнул хорунжий, разворачивая лошадь поперек дороги.
На лице Киквидзе не дрогнул ни один мускул. Спокойно вынул он из бокового кармана вчетверо сложенный листок бумаги и подал его хорунжему.
Увидев на удостоверении подпись самого Краснова, тот почтительно козырнул и, возвратив бумагу, жестом
В штабе Киквидзе обратился к дежурному офицеру:
— Я с поручением из ставки! Прошу провести меня к полковнику, — и небрежно снял белые перчатки.
Через несколько секунд новоиспеченный князь величавой походкой входил в кабинет полковника. Безукоризненные манеры, а главное — приказ, подписанный самим атаманом, отметали всякие подозрения.
— Вы арестованы, полковник! Вы обвиняетесь в невыполнении приказа генерала Краснова, что повлекло за собой сдачу Преображенской. Прошу дать документы штаба для представления в ставку.
Полковник, машинально перебирая руками, дрожащими от страха, передавал Киквидзе секретную переписку, документы, коды, шифры, списки со сведениями о людском и конском составе.
— Собирайтесь, полковник, поедете вместе со мной в ставку.
Усадив полковника в машине рядом с собой, Киквидзе приказал шоферу трогать.
Машина миновала белоказачьи заставы. Вдруг полковник испуганно замахал руками.
— Что делает ваш шофер? Князь, прикажите остановить машину, ведь там красные!
— Успокойтесь, полковник! — рассмеялся неожиданно «князь». — Красные мне не страшны. Я — Киквидзе!..
Еще об одном случае, связанном с находчивостью начдива, любили рассказывать бойцы 16-й дивизии.
Однажды Киквидзе по делам заехал на телефонную станцию. Во время разговора в открытое окно была брошена ручная граната. Все присутствующие в помещении оцепенели от неожиданности.
Еще одна секунда — и раздастся взрыв.
Не растерялся только Киквидзе. Одним рывком он схватил гранату и выбросил обратно в окно. Тут же раздался оглушительный грохот, и в комнату полетели осколки оконного стекла.
Во время одного из боев противнику удалось забраться в тыл и захватить батарею. Когда об этом доложили Киквидзе, он вдвоем с шофером в открытом автомобиле с пулеметом бросился на выручку, сбил пулеметным огнем конвой и отбил батарею.
Другой раз в легковом автомобиле в сопровождении броневика начдив проник с командиром Рабоче-Крестьянского полка Чайковским верст на 10 в тыл белоказаков и произвел там панику, растерявшийся противник бежал. На этот раз Киквидзе был ранен и еле выбрался к своим.
А прославленная тройка — начдив Киквидзе, командир автороты Доценко и его заместитель Железняков — не раз на бронеавтомобиле совершала бесстрашные рейды по тылам противника.
В любом бою, в любой жаркой схватке Киквидзе участвовал сам и шел всегда впереди. Под ним несколько раз убивали коня, он сам был тринадцать раз ранен, но поле боя не покидал, лечился на ходу.
Так среди бойцов дивизии сложилась легенда: «Киквидзе бессмертен!»
В течение пяти месяцев дивизия вела непрерывные бои с белоказаками и немцами. В неравных боях ее ряды заметно поредели, но своих позиций она не сдавала.