Полмира
Шрифт:
Клинок, откованный из стали и костей отца, врезался в Гормову ногу над щиколоткой – Колючка вложила в этот удар всю свою силу, весь свой гнев – и все свое умение. Вон он, момент торжества! Она отомстила!
Но вместо того, чтобы разрубить плоть и кость, лезвие врезалось в металл с громким лязгом, и руку пронзила такая боль, что Колючку повело вперед, и она потеряла равновесие.
На нем поножи. Под сапогами – поножи, сталь блестит под разрезанной кожей.
И он бросился вперед, быстрый, как змея,
Она полоснула его кинжалом, но он поймал его на щит и ударил умбоном ей в ребра, она попятилась, едва не упала – ее словно лошадь лягнула.
Горм смотрел на нее поверх щита, и теперь настала его очередь улыбаться.
– Ты сильный противник, – сказал он. – Самый опасный из тех, с кем мне пришлось сражаться.
И он шагнул вперед и закованной в сталь ногой втоптал ее меч в грязь.
– Но тебе конец.
– О боги, – просипел Бранд, и холод продрал его до костей.
Колючка сейчас билась двумя кинжалами, такими ни до чего не достанешь, а Гром гонял ее по площадке, рубя с плеча своим огромным мечом. Куда девалась его слабость!
Воины Гетланда мгновенно замолчали, а вот ванстерцы заорали с удвоенной силой.
Бранд молился, чтобы Колючка держалась подальше от гиганта, но умом понимал, что ее единственный шанс в том, чтобы подобраться поближе. И точно, она поднырнула под очередной удар с плеча и кинулась вперед, пырнула правой, верхним, змеиным ударом, но Горм дернул щит вверх, и кинжал вонзился между двумя досками и намертво застрял там.
– Прикончи его! – прошипела королева Лайтлин.
Колючка полоснула Гормову правую руку своей левой, кинжал заскрипел по кольчужным кольцам и рассек плоть, потекла кровь, и огромный меч выпал из лапищи Горма.
А может, он его сам бросил. Потому что она ударила снова, а он поймал ее за запястье, и пальцы его сомкнулись с лязгом, от которого Бранд перегнулся пополам, словно его ударили под дых.
– О боги, – просипел он.
Дыхание
Колючка потянулась было за Брандовым кинжалом, но ее локоть налетел на болтающийся Гормов щит. Тот наступал, тесня ее. Левое запястье он держал мертвой хваткой и тянул вверх, эльфий браслет врезался в плоть. Тут он сбросил щит и ухватил ее за правый рукав.
– Попалась! – зарычал он.
– Нет! – и она извернулась, словно бы пытаясь высвободить руку, и он подтянул ее ближе. – Сам ты попался!
И она дернулась, используя его силу против него самого, и долбанула его лбом в подбородок. Голова его откинулась, она заехала ему коленом под ребра и с яростным криком выдрала правую руку.
Последний
Он закрылся щитовой рукой, и кинжал проткнул ее насквозь, гарда в виде сплетенных змей впечаталась ему в ладонь. Она зарычала, нажимая сильней, щит его болтался на ремнях, но он невероятным усилием сдержал клинок, и его блестящий кончик остановился буквально в волоске от шеи. Он смотрел на нее, и на зубах вскипала розовая от крови слюна.
И тут он сомкнул пальцы пробитой ладони на ее кулаке. И крепко сжал их. Все, попалась.
Она подалась вперед всем телом, напрягла каждую мышцу – вонзить ему кинжал в горло! Но сильного силой не одолеешь, а на свете нет сильней человека, чем Крушитель Мечей. Он выставил вперед плечо, глухо зарычал и, дрожа от напряжения, стал теснить ее к краю площадки. Горячая кровь струилась из проткнутой руки, по рукояти кинжала, по ее намертво сжатому кулаку.
Бранд горестно застонал, когда Горм нажал сильней и Колючка упала на колени. Ванстерцы ликовали.
Эльфий браслет пылал алым сквозь его сжатый кулак, и видна была каждая белая кость. Горм сжимал ладонь все крепче. Она застонала сквозь сжатые зубы, кинжал выпал из разжавшихся пальцев левой руки, отскочил от плеча и упал в траву. А Горм отпустил запястье и перехватил ее покрепче – за горло.
Бранд попытался шагнуть к площадке, но отец Ярви перехватил его за одну руку, Ральф за другую, и оттащили его прочь.
– Нет, – прошипел кормчий ему на ухо.
– Да! – взвизгнула Матерь Исриун, заходясь от восторга.
Нечем дышать.
Закаленное тренировками тело Колючки сопротивлялось изо всех сил, но Горм был гораздо, гораздо сильнее. И он отжимал ее, отжимал все дальше и дальше. Его пальцы сдавливали правую руку, сомкнутую на рукояти Брандова кинжала, да так, что кости трещали. Она зацапала по траве левой, где же кинжал, где он… кинжал не находился. Она треснула его кулаком по ноге, но силы убывали, попыталась дотянуться до лица, и лишь беспомощно дернула за бороду.
– Убей ее! – визжала мать Исриун.
Горм прижимал ее к земле, с оскаленных зубов капала кровь, горячие капли шлепались о щеку. Грудь ходила ходуном, в горле прощально хлюпало.
Нечем дышать. Лицо горело. Вокруг орали, но она ничего не слышала – в ушах шумело. Она вцепилась Горму в руку, впилась в нее ногтями, но это рука из стали, из дерева, безжалостная, как корни деревьев, что прорастают с годами в скалы и разбивают камень.
– Убей ее!
Она видела лицо матери Исриун, дикую радость на нем, слышала ее вопли: