Полмира
Шрифт:
– Для воина любой предмет оружие, – пробормотала она. – Что же я буду без тебя делать?
Скифр наклонилась, близко-близко, и глаза ее заблестели. Она крепко обняла Колючку:
– Да все, что угодно! Все, что хочешь! Не забывай, я владею даром предсказания, и в твоем будущем я прозреваю великие свершения!
Голос ее становился все громче и громче, выше и выше, и она ткнула когтистым пальцем в небо:
– Мы встретимся снова, колючка Бату, по ту сторону Последней двери, если не успеем встретиться по
– Обязательно будешь, – всхлипнула Колючка.
Она ведь презирала эту странную женщину. Ненавидела. Боялась. Проклинала всю дорогу по Священной и Запретной. А теперь вот оказалось, что она ее любит, как родную мать.
– Удачи тебе, моя голубка. А самое главное – будь готова.
Рука Скифр метнулась, подобно змее, но Колючка перехватила ее за запястье, и старуха не сумела отвесить ей привычную пощечину. Колючка крепко держала ее за дрожащую от напряжения руку и смотрела на наставницу.
Скифр широко улыбнулась.
– И запомни: бей первой.
Отец Ярви улыбался, снимая повязки.
– Хорошо, очень хорошо.
И он осторожно ощупал едва сросшиеся щеки:
– Все заживает. Ты уже ходишь.
– Шатаюсь, как пьяная.
– Тебе повезло, Колючка. Очень повезло.
– Естественно. Не каждой девушке протыкают обе щеки кинжалом.
– И кто? Герцог королевской крови!
– Да уж, боги улыбнулись мне, я понимаю.
– Он мог бы всадить тебе кинжал в глаз. Или в шею.
И Ярви принялся обтирать ей лицо остро пахнувшей травами тряпицей.
– И потом, разве не лучше получить шрам, чем умереть?
Колючка пощупала языком соленую ямку на месте выбитого зуба. Пока у нее как-то не получалось согласиться с тем, что ей повезло.
– А как шрамы? Скажи мне правду.
– Пройдет время, прежде чем они заживут, но я думаю, что с этим все будет хорошо. Останется звездочка на левой щеке и стрелка на правой. Наверняка, это не просто так. Это какой-то знак от судьбы. Скифр могла бы его истолковать, она в этом деле дока…
Однако Колючке не требовались таланты Скифр, чтобы прозреть свое будущее:
– Я останусь уродиной, да?
– Знавал я людей с увечьями посерьезней твоего.
И отец Ярви многозначительно поводил у нее перед носом искалеченной рукой с единственным пальцем.
– В следующий раз уворачивайся от ножа быстрее.
Она фырнула:
– Легко сказать. Ты когда-нибудь дрался один против семерых?
Он выжал тряпицу над миской, капли окрашивали воду в розовый.
– Я даже одного никогда не мог победить.
– Я видела, как ты выиграл поединок.
Он помолчал. Потом спросил:
– Да? И когда же?
– Когда ты
Он смотрел на нее растерянно – надо же, ей удалось застать его врасплох!
– А когда ты проиграл, ты потребовал, чтобы он дрался снова, и выставил против него Избранный Щит своей матери. И Хурик протащил Кеймдаля мордой по песку – и ты вышел победителем.
– Воин сражается, – пробормотал Ярви. – Король приказывает.
– Как и служитель.
И он начал прикладывать к ее шрамам что-то жгучее.
– А я вспомнил тебя. Темноволосая девочка. Ты стояла и смотрела.
– Даже тогда ты был хитрым и коварным.
– Жизнь заставила.
– Поездка в Первогород оказалась удачнее, чем все ожидали.
– Благодаря тебе.
И он принялся разматывать бинт.
– Ты сумела сделать то, чего не добился бы ни один дипломат. Империя Юга – теперь наш союзник. Теперь я точно знаю, что поступил правильно, когда не дал раздавить тебя камнями. И ты заслужила награду.
И он постучал пальцем по эльфьему браслету, просвечивавшему сквозь ткань рукава.
– Я бы отдала его обратно, если б сумела расстегнуть.
– Скифр говорит, что его невозможно расстегнуть. Так что носи его с гордостью. Ты заслужила – и его, и многое другое. Я теперь не сын своей матери, но во мне течет ее кровь. Я помню, кому и чем обязан, Колючка. Как помнишь и ты.
– В последние дни мне только и оставалось, что лежать и вспоминать. Вот я Тровенланд, например, вспоминала.
– Еще один союз, на заключение которого никто не надеялся.
– А ты умеешь их добиваться, вопреки всем ожиданиям. Я вот все думала о том человеке, что воду отравил.
– Которого ты убила?
Колючка посмотрела в бледно-голубые глаза служителя и не отвела взгляд:
– Он был из твоих людей?
Отец Ярви не изменился в лице – совершенно. Никак не дал понять, так это или нет. Он спокойно продолжил накладывать повязки, как будто ничего не расслышал.
– Человек большой хитрости и коварства, – продолжила она, – нуждающийся в союзниках, прекрасно осведомленный о вспыльчивости короля Финна… да, такой человек мог подстроить нечто подобное.
Он осторожно заколол повязки булавкой – чтоб не сползли.
– А вспыльчивая девушка, настоящая заноза в жопе, которая ничего не знала и не понимала, могла вполне попасться на такую уловку.
– Такое могло случиться.
– Ну, ты тоже не так уж проста.
И отец Ярви убрал повязки и нож к себе в сумку.
– Но вот что я тебе скажу. Хитрый и коварный человек никогда не раскрывает свои планы. Даже друзьям.
И он похлопал ее по плечу и встал.
– Храни свою ложь как зеницу ока, как семенное зерно – вот что говорила мне моя прежняя наставница. А теперь – отдыхай.