Полночь в саду добра и зла

Берендт Джон

Лоутон начал с вызова полицейского диспетчера-женщины, которая дежурила в ночь убийства. Диспетчер утверждала, что в два часа пятьдесят минут поступил звонок от Джима Уильямса, который сообщил, что в его доме произошла перестрелка. Это все, что она могла сказать по существу дела. Следующим к месту свидетеля был вызван Джо Гудмен. Гудмен рассказал, что Уильямс позвонил ему между двумя двадцатью и двумя двадцатью пятью ночи и сообщил, что только что застрелил Дэнни Хэнсфорда. Таким образом, между звонком Гудмену и звонком в полицию образовался интервал более чем в полчаса. Остальные свидетели обвинения в своих показаниях должны были пролить свет на то, что происходило до и во время

этих тридцати минут. Сведенные воедино их показания позволили Лоутону нарисовать следующую картину преступления.

Сидя за столом, Уильямс один раз выстрелил в безоружного Дэнни Хэнсфорда. Тот схватился за грудь и упал на пол лицом вниз. После этого Уильямс обошел стол и, подойдя к Дэнни, дважды в упор выстрелил в голову, за ухо, и в спину. Потом он положил пистолет на стол, достал второй «люгер» и выстрелил в «себя» с того места, где до этого стоял Хэнсфорд, чтобы создать впечатление, что Дэнни в него стрелял первым. Одна пуля попала в какие-то бумаги, вторая – в металлическую пряжку ремня, лежавшего на столе. Уильямс стер отпечатки пальцев со второго пистолета, вытянул руку Хэнсфорда из-под тела и положил его ладонь на рукоятку второго пистолета. Потом Уильямс позвонил Джо Гудмену. Пока тот со своей знакомой ехал к нему, Джим Уильямс разбивал бутылки, перевернул большие часы в холле, создавая видимость погрома, который якобы учинил Хэнсфорд. Через тридцать минут после звонка Гудмену Уильямс, наконец, набрал номер полиции.

В результате проведенного расследования выяснилось, что в своих действиях Уильямс допустил ряд серьезных ошибок. Стреляя в «себя», он встал около головы Дэнни, хотя должен был встать возле его ступней. Во-вторых, на фотографии, сделанной на месте преступления полицией, видно, что на «люгере», из которого, по словам Уильямса, он застрелил Дэнни Хэнсфорда, находится крошечный обрывок бумаги. Это может означать только одно: Уильямс сначала выстрелил в Дэнни и только после этого произвел выстрелы в сторону стола, причем, одна пуля попала в стопку бумаг и вызвала образование бумажных фрагментов, один из которых и попал на рукоятку лежащего на столе пистолета. В-третьих, часть пули была найдена в спинке стула, на котором, как утверждает Уильямс, он сидел в момент выстрелов Дэнни. В-четвертых, кровь на руке Дэнни была смазана; это говорит о том, что Уильямс вытянул эту руку из-под тела убитого, чтобы положить кисть на пистолет. Но самое странное заключается в том, что перевернутое кресло накрыло штанину джинсов Хэнсфорда. Такое могло случиться только после смерти Дэнни. Обвинение считает, что кресло было случайно поставлено на манжету брючины самим Уильямсом, когда он «обрабатывал» место преступления. Руководитель криминалистической лаборатории штата доктор Ларри Говард подытожил мнение обвинения: – Место преступления, – заявил он, – было искусственно изменено.

За четыре дня выступлений свидетелей обвинения Бобби Ли Кук несколько раз оспаривал выводы прокурора, задавая свидетелям каверзные вопросы. В одном случае Кук вцепился мертвой хваткой в явную несуразность теории обвинения о том, что Уильямс выстрелил в голову лежавшего на полу Дэнни. Явно стремясь подчеркнуть драматизм ситуации, Кук лег на пол и попросил детектива Джозефа Джордана придать своей голове такое же положение, какое было у мертвого Дэнни.

– Я сейчас лежу так же, как лежал убитый, когда вы увидели его? – спросил Кук, глядя снизу вверх на детектива.

– Поверните голову немного вправо, – ответил Джордан. – Еще немного, вот так. Теперь все правильно, сэр.

– Известно ли вам, что входное отверстие раны на голове находится справа, выше уха?

– Да, сэр.

– Но разве правая

половина моей головы не лежит на полу?

– Лежит.

– Но тогда получается, что такое попадание в голову было невозможно, если тело лежало в том положении, в каком вы его застали, – констатировал Кук. – Сделать это возможно, только если стрелять снизу, от пола.

– В принципе, это верно.

– Но тогда утверждение обвинения звучит абсолютно нелогично, – ликующе воскликнул Кук. – Это все равно что говорить, будто вода может литься вверх.

– Да, сэр, – согласился с адвокатом детектив. Что касается отсутствия отпечатков пальцев Дэнни на «люгере», то ответ на этот вопрос дал сам свидетель обвинения детектив Джордан. Он сказал, что на пистолетах этой системы редко остаются надежные отпечатки, потому что рукоятка «люгера» слишком шероховата.

Самым сильным козырем обвинения было отсутствие пороховых частиц на руках Хэнсфорда. Джордан засвидетельствовал, что предпринял все возможные меры, чтобы сохранить эти остатки на руках Дэнни, если они были. Для этого он надел на руки бумажный пакет и натянул его клейкой лентой. Сотрудник криминалистической лаборатории Рэндалл Ридцелл, проводивший исследование на присутствие пороха, показал, что не обнаружил никаких остатков на руках Дэнни. Кук тут же вцепился в него со своими вопросами.

– Вы, конечно, знакомы с такими элементами, как сурьма, свинец и барий? – заговорил Кук. – Вы постоянно имеете с ними дело, определяя наличие продуктов выстрела и анализируя их, так?

– Так, сэр, – ответил Ридцелл.

– Каков атомный вес сурьмы? – спросил Кук.

– Не помню, – ответил криминалист.

– Каков атомный вес свинца?

– Точно не помню.

– Каков атомный вес бария?

– Не помню.

– Каков атомный номер свинца?

– Этого я не знаю.

– Атомный номер бария?

– Не помню.

– А сурьмы?

– He помню, – ответил Ридцелл, густо покраснев.

– Каким методом вы пользовались при исследовании соскобов с рук Хэнсфорда?

– Методом поглощения атомного спектра.

– Вы получили отрицательный результат?

– Да, сэр.

– Вам известно, – спросил Кук, – что в Атланте метод поглощения атомного спектра дает шестьдесят процентов отрицательных результатов даже тогда, когда речь идет о доказанном самоубийстве из огнестрельного оружия?

– Я бы хотел своими глазами увидеть эти цифры, сэр, – ответил Ридцелл.

– Вы действительно хотите видеть эти цифры? – продолжал спрашивать Кук. – Вы знаете доктора Джозефа Бертона?

– Да, сэр. Кажется, это судебно-медицинский эксперт из Атланты.

Первым свидетелем защиты Бобби Ли Кук вызвал доктора Джозефа Бертона. Будучи судебно-медицинским экспертом в Майами и Атланте, доктор Бертон лично произвел более семи тысяч вскрытий. Во время процесса по делу Джима Уильямса он работал над материалами расследования нашумевших преступлений детоубийцы Уэйна Уильямса. Доктор Бертон вскрыл девять жертв этого маньяка. Кук очень рассчитывал на помощь Бертона при опровержении интерпретации представленных обвинением улик по делу Джима Уильямса.

– Доктор Бертон, – начал Кук, – какое, по вашему мнению, имеет значение отрицательный результат анализа на продукты выстрела, проведенного методом поглощения атомных спектров?

– Для меня отрицательный результат подобного исследования имеет относительно небольшое значение, – ответил доктор Бертон. – В одном случае оружие может оставить следы, а в другом то же оружие следов не оставляет. Этот тест ненадежен. Каждый из моих коллег, работающих по таким преступлениям, считает, что этот тест не должен использоваться.