Полночь. ХХI век

Кураев Анвар

– Чи поглядим теперь, брешешь ты, али нэт, как мой прапор говорил! – он не стрелял, а будто сканировал меня через прицел, рассматривая и так, и эдак. Восходящее солнце удачно осветило его лицо. Между нами было метра четыре, но даже отсюда я видел застарелый шрам над левым глазом, какие бывают у боксёров. Худой поставил на предохранитель, – Калаш я у себя оставлю пока. Мне так спокойнее. А тебе с распухшими руками от него толку мало.

Я не стал возражать. Потом худой поднялся на ноги, отвернулся к стене, и его вырвало. Мы вышли

на воздух. На всех накатило – лица стали белые, а ноги вялые. Видно, эти двое в первый раз убивают. Да и я новичок в этом деле, плюс удар трубой по башке. Но время не ждёт.

– Парни, до дивизии далеко, на своих двоих вы за мной не угонитесь. Нужно и вам колёса достать.

– Значит, не вйял пйо дивизию – толстый жутко картавил. Он поправил чёлку на круглом лице и стёр каплю крови с кончика маленького носа. Модная стрижка, но волосы уже замызгались и засалились. Серые свободные джинсы и лёгкая кожаная куртка тоже изрядно потёрлись. Красная футболка под курткой зияла свежей дырой на пузе.

Ко мне повернулся худой:

– Я Андрей, можно просто «Жилистый». А это – «Бомба». То есть, Тоха. Наш отряд прошёл боевое крещение. Поздравляю. – он сказал всё это спокойным позитивным тоном и протянул руку. Я обратил внимание на хорошо поставленную речь. Худое, угловатое лицо, глаза, утонувшие в глазницах и довольно большой треугольный нос. Ещё один маленький старый шрам над губой. Вертикальный.

Бомба тоже протянул руку. Небрежное рукопожатие. Что бы это значило? Не в восторге от знакомства? Видно, Жилистый уговорил его. Мы пошли искать им транспорт.

– Вы двое раньше не знали краснощёкого, так?

– Догадаться не сложно, верно? – Жилистый поддержал разговор.

– Да. Как получилось, что к нему прибились?

– На даче отдыхали, когда эта хрень по небу пролетела. Поняли, что нет смысла помощи ждать. В Жуковский пошли. – он замолчал.

– И что в городе сейчас? Насколько плохо?

– Полный финиш. Я и не знал, что за день можно так озвереть. Половину магазинов полиция держит. Автоматы, никого не пускают. Остальные пока без контроля, но там хаос. Кто с огнестрелом – набирают телеги и уходят. Таких обычно не трогают. Остальные дерутся. В общем, не стали мы в большие магазины заходить. Риск большой. Решили поискать, что поменьше, а они в основном уже разворованы все. Один вот на окраине попался. Видно, люди тут инертные. Но, когда мы пришли, за него уже дрались. Краснощёкий со своими и ещё какие-то люди.

– И вы краснощёкому помогли?

– Да. Но про дачу ничего не рассказали – что у нас там семьи, что им еда нужна. На следующий день тебя увидели. Дальше ты знаешь.

– Кто битой меня бил?

– Краснощёкий. Он же и вязал. Мы руки держали.

Врёт? Возможно. Впрочем, это уже не важно. Минут через пятнадцать мы нашли первый велосипед – отечественный, старый, с большими колёсами. Привязан железным тросом с замком к тоненькому дереву. Видно, просто для порядка. Угонять

такое старьё вряд ли кому в голову придёт.

Жилистый достал швейцарский нож и открыл пилу. Начал пилить, но Бомба взял дерево двумя руками и резко потянул. Оно затрещало. Он дёрнул сильнее. Ещё раз. Ствол переломился на уровне колена и повис на древесном волокне.

– Допийивай! – бросил он Жилистому.

Нож быстро перепилил оставшееся, и Жилистый стал настраивать сиденье под себя. Автомат мешал и постоянно бился об раму, пока Жилистый не закинул его за спину. Мы с Бомбой ждали.

– Что он там возится? – спросил я, когда уже прошло пару минут.

Бомба подошел к нему, сел на раму, быстро подкрутил что-то, вытянул сиденье чуть вверх.

– Так?

– Да.

– А у него йуки только под автомат заточены. Или задушить кого. Вйезать ещё может. И всё. – пояснил Бомба, закручивая фиксатор.

– А по разговору он на бойца не похож.

– Языком тйепать может. Как ты. Или закойучки на клавиатуйе настукивать. Офисный пйянктон койоче.

– Да-да, ты у нас на все руки мастер. Великий Левша нашего времени! Хорош трепаться. Давай велик себе ищи и поедем – вмешался его друг.

– Э, я пйавша вообще-то!

– Бомба, забей… – обречённо сказал Жилистый.

***

До дивизии оставалось километров десять. Дорога впереди разветвлялась – направо дивизия, налево коттеджный посёлок. Человек на развилке. На вид лет пятьдесят. Строгий дорогой костюм, но уже кое-где обтрепался, кожаная сумка в руках. Он поднял её вверх, подчёркивая мирные намерения. Вокруг нет места, чтобы спрятаться, и мы подъехали к нему без опаски.

– Здравствуйте. Прошу, у вас есть еда? Я не ел уже два дня.

– Какой нам прок с тобой делиться? – я не стал жевать сопли. Чего рассусоливать?

– Я готов купить её у вас по хорошей цене. Пожалуйста.

Вот идиот.

– Что-ж ты не купил в магазине?

– В одном пусто, в другом ничего не продали. Не нужны им деньги. Я предлагал хорошую цену, поверьте! Пятьсот рублей за банку тушёнки. Но меня прогнали. Остальные слишком далеко, пешком не дойду. Может, вы продадите?

– Продам. Один миллион за банку тушёнки. Макароны – полтора миллиона за полкило. Согласен? – он так ошарашенно смотрел на меня. Я не смог сдержать смех.

– Зачем вы издеваетесь? Это непомерно высокая цена… Продайте разумно. Я бизнесмен, меня здесь знают. Поверьте, вы выиграете от знакомства со мной.

– Нет.

– Вы должны продать мне еды! – он подошёл и схватил меня за руку.

– Отпусти, больно! – руки и так болели, а этот баклан ещё хватает.

– Мужик, прекращай! – Жилистый соскочил с велосипеда и подошёл к нам.

– Не отпущу, пока не продадите!

Жилистый дал ему прикладом под дых. Без замаха, точно и быстро. Мужик обмяк, но руку не отпускал. Жилистый аккуратно отвёл руку, взял его за шкирку и посадил на обочину.