Полночная чума
Шрифт:
Держа в одной руке пистолет, а другой поддерживая Аликс, он шагнул на улицу и тотчас столкнулся нос к носу с Кирном.
— Мы сейчас же отправимся к Волленштейну, — сообщил немец. — Но как только с ним будет покончено, я подниму тревогу.
— После Волленштейна мне уже будет все равно, что вы сделаете, — ответил Бринк.
— Мама, — простонала Аликс и попыталась отстраниться, но Бринк лишь еще сильнее прижал ее к себе. Она же была слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Бринк направился к ближайшему углу, в поисках улицы, которая уведет его прочь из города в правильном, юго-западном направлении.
Лишь когда они оставили за спиной пару улиц — а надо сказать, чутье его не подвело, — они встретили того, кого они никак не ожидали встретить. Из дверного проема им навстречу шагнул Уикенс со «стэном» в руках и рюкзаком за плечами. На шее у него болтались наушники — такие обычно надевают на работе телефонистки. Направив на них автомат, он кивком указал на пистолет в руках у Бринка.
— Значит, ты жив, — сказал он, и Бринку показалось, будто он уловил в голосе англичанина разочарование. — Отдай мне свою пушку, доктор. Мы идем к Сэму.
Глава 16
Сарай Тардиффа пах точно так же — сеном и старым навозом, зерном и пылью. Но теперь к ним примешивался другой запах. Древесный, табачный запах, который поначалу показался даже слегка приятным. Однако в глубине сарая сильнее всего воняло сигарами. Стоило им шагнуть под крышу сарая, как Уикенс тоже принюхался. Увы, никто не откликнулся на его крик «Сэм», и он моментально напрягся.
Свои последние мгновения Эггерс провел в мучениях. Вокруг шеи у него был намотан его же ремень, затянутый даже туже, чем на последнее отверстие, так туго, что его почти не было видно под кожными складками. Из открытого рта покойника свисал распухший язык, глаза налиты багровой кровью. Кровью была вымазана и рука, а некогда намотанная на ней повязка была отброшена на охапку сена. Рядом лопата, край которой был тоже вымазан чем-то темным. Бринк решил, что ею били по распухшей ране. На брюках в районе колен тоже виднелись пятна крови, но в следующий миг взгляд Бринка упал на что-то белое на земляном полу сарая. Осколок зуба. Рядом, втоптанные полукругом в землю, в нескольких метрах от Эггерса валялись четыре сигарных окурка. По всей видимости, таинственный некто не торопился.
Глаза Эггерса были широко открыты. Уикенс опустился перед ним на колени и осторожно прикрыл покойнику веки.
Судя по всему, Эггерс скончался незадолго до их прихода, самое большее, несколько часов назад, потому что окоченение еще не наступило, и пальцы, которые взял в свою руку Уикенс, были еще гибкими и податливыми. Уикенс сел на сено рядом с мертвым стариком и на пару секунд положил руку ему на плечо.
— Скоро он начнет вонять, — сказал он задумчиво.
— Давайте я помогу вам его похоронить, — негромко предложил Бринк.
— Ради бога, прекратите! — возразил Уикенс, правда без особого раздражения. — Уходите отсюда, прошу вас. Уходите. Дайте мне побыть одному.
Все трое, Кирн, Бринк и Аликс, шагнули к двери, а потом Аликс вообще вышла на улицу. Впрочем, через несколько минут она вернулась, неся в руках скомканное одеяло, которое затем расстелила на твердой, утоптанной земле. В одеяле оказались
Взяв пару яблок и ломоть хлеба, Бринк отошел к дверям, подальше от мертвого Эггерса. Аликс и Кирн остались рядом с грузовиком.
Бринк посмотрел на часы. Четверть пятого.
На то, чтобы добраться из Порт-ан-Бессена до сарая Тардиффа, у них ушло несколько часов. По дороге они то и дело были вынуждены прятаться под деревьями, с листьев которых на них капала вода, или сидеть пригнувшись за невысокими каменными оградами молчаливых домов. Впрочем, стены эти тоже не спасали от дождя. По пути им повстречалась кучка немцев, направлявшихся в город, а потом пару раз они были вынуждены прятаться от бродивших по сельским дорогам патрулей. Причем в последний раз Бринк по неосторожности приземлился на больную лодыжку.
Бринк выбросил в мокрую траву второй огрызок и вновь шагнул под крышу сарая. Аликс сидела, прислонившись спиной к грязному колесу машины. Заметив, что он вошел, она подняла глаза, но ничего не сказала. С того момента, как они покинули рыбацкий городок, она предпочитала хранить молчание. Она даже не указывала им дорогу. Впрочем, все равно почти ничего не было видно, лишь среди струй дождя серела тонкая полоска дыма. И никаких звуков, кроме стука дождевых капель по листьям деревьев у них над головой или в живых изгородях, что тянулись вдоль дороги.
— Это постарался жирный Адлер, — сказал сидевший рядом с Аликс Кирн, указывая на Эггерса. — Это он убил твоего младшего брата, задушил, если быть точным. Судя по всему, это его любимое занятие.
Эггерса пытали и убили — то ли потому, что он сказал все, что от него хотели услышать, то ли потому, что он ничего не сказал. Интересно, задумался Бринк, раскололся старикан или нет? Впрочем, какая разница. Ведь он сам уже выдал Кирну самый главный секрет. А Кирн в свою очередь открыл его Волленштейну, который к этому моменту уже вполне мог передать это известие в Париж, а то и дальше.
И он вновь посмотрел на часы. Двадцать пять минут пятого. До рассвета, а значит, до высадки десанта, осталось часов тринадцать-четырнадцать. Какая им польза от того, если за это время они обнаружат логово Волленштейна? Бринк посмотрел на Аликс — она и Кирн о чем-то беседовали, пригнувшись друг к другу, — и задался мысленным вопросом, размножаются ли в ее теле бациллы чумы. Как, впрочем, и в его собственном. Если да, то уже слишком поздно.
И все равно у них еще было время уничтожить созданную Волленштейном заразу. Правда, одновременно они уничтожат и найденный эсэсовцем антибиотик. Но теперь и это тоже уже не играет роли.
Бринк прошел дальше под крышу сарая, к рюкзаку, который таскал с собой Уикенс. Подойдя, открыл его и принялся вытаскивать содержимое. Длинные металлические магазины для «стэна», сверток сухой одежды, одну консервную банку, затем другую — первая, судя по этикетке, с колбасным фаршем. На второй этикетка отсутствовала. За жестянками последовало несколько бумажных свертков. Моток проволоки, веревка и карта. Карту он расстелил на земляном полу. Заглянув в рюкзак, увидел принадлежавший Уикенсу «веблей» и машинально потянулся за ним.