Полночные узы

Эдриан Лара

Боль парализовала его. Он излучал опасность — мрачную, дикую, мощную, сверхчеловеческую.

Тесс смотрела на сидящего на полу Данте, испытывая странное чувство — все это как будто уже было. Она сделала шаг назад, намереваясь бежать и звонить в службу спасения. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя ответственность за его жизнь. Но в этот момент Данте упал на бок, подтянул колени к подбородку и тихо, мучительно застонал. Этого стона Тесс вынести не могла.

Данте не знал, что произошло.

Кошмарное видение смерти, которое

преследовало его в снах, поразило неожиданно, как обжигающий солнечный свет. Но Данте не спал, он находился в сознании. В одно мгновение все ощущения притупились под натиском невыносимой боли. Раньше приступы случались только во сне, и никогда наяву, и они не были такими тяжелыми.

Данте помнил, что стоял рядом с Тесс и, глядя ей в глаза, внушал свои желания и вдруг оказался на полу, объятый пламенем. Огонь полыхал вокруг и душил едким черным дымом. Данте не мог пошевелиться. Он чувствовал себя раздавленным и беспомощным.

Боль была невыносимой, как и отчаяние. Стыдясь собственной слабости, Данте едва сдерживал крик смертельной муки.

В такие минуты ему оставалось только одно — терпеть и молиться, чтобы приступ поскорее прошел.

Он слышал голос Тесс, слышал, как она повторяет его имя, спрашивает, чем ему помочь, но он не мог ответить — в горле пересохло, рот был забит пеплом. Данте ощущал ее искреннее сострадание и заботу, но хотел, чтобы Тесс ушла и оставила его наедине со смертью.

Он почувствовал, как ее прохладные руки нежно касаются его плеч, гладят напряженную спину, влажный лоб, волосы, окутывая белым покрывалом покоя.

— Все будет хорошо, Данте, — доносился откуда-то издалека ее тихий голос. — Я помогу тебе. Все будет хорошо.

И возможно, впервые за всю свою долгую жизнь Данте поверил, что все действительно так и будет.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Данте открыл глаза, готовый ощутить адскую головную боль. Но ее не было, как не было и слабости, холодного пота или леденящего кровь страха.

Данте несколько раз моргнул и обвел взглядом белые плитки потолка с выключенными флуоресцентными лампами. Стены были выкрашены в светло-серый цвет — странная обстановка. Данте лежал на небольшом диване, напротив располагался деревянный письменный стол, тускло освещенный настольной лампой, стоявшей радом с компьютером.

Данте сделал глубокий вдох — никакого запаха дыма или гари, преследовавшего его в кошмарных видениях, лишь сладковато-терпкий нежный аромат, от которого внутри становилось приятно и тепло. Данте провел руками по пледу из овечьей шерсти, который укрывал его большое тело лишь до груди. Мягкий кремовый плед хранил ее аромат.

Тесс.

Он услышал легкий шорох, повернул голову и увидел, как она вошла в комнату. Белая медицинская куртка исчезла, Тесс выглядела очень мягкой и женственной в светло-зеленом расстегнутом кардигане поверх бежевого трикотажного топа. Джинсы плотно облегали бедра, оставляя обнаженной тонкую полоску живота. Она успела снять заколку, и теперь ее русые кудри небрежно ниспадали на плечи.

— Привет, — сказала Тесс, наблюдая, как Данте сел и спустил

ноги на пол. — Ну как, тебе лучше?

— Да.

Голос прозвучал как сухой скрежет, но Данте чувствовал себя на удивление хорошо — отдохнувшим, спокойным, хотя обычно кошмар оставлял после себя мучительную боль во всем теле и гадкое настроение. Данте провел языком по зубам — клыки не увеличились. И зрение нормальное, значит, зрачки обычные и нет никаких видимых признаков его принадлежности к Роду вампиров. Если во время приступа они и проявились, то уже исчезли.

Данте встал и обнаружил, что его куртки и ботинок нет.

— А где мои вещи?

— Здесь, — ответила Тесс, указывая на стул у двери, на спинке которого аккуратно висела куртка, а рядом стояли кожаные, на воздушной подушке «мартенсы». — А телефон на столе. Пару часов назад я его выключила. Надеюсь, ты не будешь сердиться. Он звонил без перерыва, а я не хотела, чтобы тебя разбудили.

— Пару часов назад? А сейчас сколько?

— Почти час ночи.

Черт. Должно быть, звонили из бункера, чтобы выяснить, где его нелегкая носит. Лукан наверняка хотел получить объяснения.

— Между прочим, Гарвард тоже спит. Похоже, у него серьезные проблемы. Я его накормила и дала антибиотики, чтобы он мог спокойно поспать. Он в клетке в собачьем боксе.

В первый момент Данте растерялся: откуда она знает агента Гарварда, с какой стати ему дали антибиотики и почему он спит в собачьей клетке? Но в следующее мгновение мозг Данте включился, и он вспомнил, что принес в клинику паршивого бездомного пса, чтобы завоевать расположение Тесс.

— Я намерена оставить его здесь до утра, если ты не против, — сказала Тесс. — А лучше — на пару дней, чтобы сделать все необходимые анализы и процедуры.

Данте кивнул:

— Хорошо, пусть остается.

Он окинул взглядом маленький уютный кабинет: в углу небольшой холодильник, на столе рядом с кофеваркой электрическая плитка. По всей видимости, Тесс проводит в клинике очень много времени.

— Как я сюда попал? Кажется, я находился в другой комнате.

— Да, тебя скрутило в смотровой. Я помогла тебе встать и довела до своего кабинета. Я подумала, что здесь тебе будет удобнее. Ты был совсем плох.

— Да. — Данте провел ладонями по лицу.

— У тебя был приступ?

— Да, что-то в этом роде.

— Это часто повторяется?

Данте пожал плечами, не видя смысла отрицать:

— Довольно часто.

Тесс подошла к дивану и села на подлокотник.

— У тебя на этот случай есть с собой какие-нибудь лекарства? Я не решилась залезть в твои карманы. Если тебе что-то надо…

— Я в порядке, — ответил Данте, изумляясь, что после приступа, пожалуй самого сильного за последнее время, не испытывал ни боли, ни головокружения, которые довольно долго и жестоко мучили его после пробуждения. Сейчас он чувствовал лишь некоторую вялость, обычную после крепкого сна. Данте даже казалось, что чудовищного видения смерти не было вообще. — Ты мне давала какое-то лекарство… или, может быть, делала что-то? Я ощущал твои руки на спине, а потом ты гладила меня по голове…