Полночный всадник

Мартин Кэт

Четыре дня! Они показались ей четырьмя неделями.

— Расскажи нам еще раз об украденных лошадях, — потребовал дядя. — Думаешь, он продал их?

— Да. Я слышала, как один из мужчин сказал, что этих денег им хватит на некоторое время.

Флетчер почему-то был убежден, будто Кэрли видела что-то очень важное, и это поможет разыскать преступников. Чем больше укоренялась в нем эта мысль, тем тверже становилась решимость Кэрли сдержать данное ею слово.

Флетчер вздохнул:

— Извини, дорогая. Я знаю, что ты пережила тяжкое испытание. Очень рад, что ты убежала и негодяй… не успел надругаться над

тобой.

Кэрли боялась покраснеть, потому что помимо воли вспоминала руки Рамона на своей груди, твердеющие под его пальцами соски. Она пыталась изгнать из памяти поцелуи испанца, движения его языка внутри ее рта.

— Я тоже, — тихо промолвила она.

Дядя посмотрел на девушку, но, не сказав ей ни слова, повернулся к шерифу:

— Извините, Джереми. Я надеялся, что к вашему приезду племянница вспомнит что-то еще.

— Я понимаю, что ей пришлось нелегко. Такое тяжело вспоминать. — Он встал с кресла и поглядел на Кэрли. — Очень жаль, что вам пришлось повторить все, мисс, но уверяю вас, это необходимо. Если вспомните что-то еще, пусть дядя сообщит нам, — Взяв со спинки кресла свою шляпу, он покрутил ее. — Обещаю вам одно — раньше или позже мы найдем его и повесим на самом высоком дереве.

Кэрли побледнела, а шериф улыбнулся.

— Всего хорошего, шериф Лейтон. — Она заставила себя улыбнуться. — Спасибо, что приехали.

Шериф кивнул. Флетчер пошел провожать его, а Кэрли отправилась в свою комнату и опустилась на кровать, покрытую розовым атласом. Отчасти находиться дома было приятно. Этот роскошный дом не шел ни в какое сравнение с маленькой саманной хижиной, где Кэрли жила в лагере. Но прежде ее занимал Рамон. Поэтому все: ручной работы мебель из ивовых прутьев, цветные одеяла, даже аромат сигар, витавший в уютных комнатах, — напоминало ей об испанце. Кэрли вдруг поняла, что скучает по лагерю.

На самом деле она скучала по Рамону, хотя и не могла позволить себе этого. Такое чувство не сулит ей ничего доброго. Чем скорее она забудет те недели, тем лучше для нее. Кэрли тревожило то, что Рамон сказал о дяде. Неужели он действительно присвоил ранчо дель Роблес? Девушка решила выяснить это, но прежде всего хотела забыть Рамона и все случившееся в горах, чтобы обрести душевный покой.

Кэрли вздохнула. Хорошо бы дядя тоже забыл это происшествие, перестал задавать вопросы и позволил ей выбросить все из головы.

Почему-то она сомневалась, что он так поступит.

— Ну, Джереми, что вы думаете?

Они проходили перед большим домом с черепичной крышей. Шериф вел свою высокую гнедую лошадь, Флетчер шел рядом.

— Трудно сказать, мистер Остин. Возможно, девушка все еще напугана. Негодяй мог угрожать ей тем, что, если она сообщит их местонахождение, он вернется и убьет ее. Не исключено, что ваша племянница говорит правду и действительно ничего не знает. Вы же сами сказали, что она здесь недавно. Плохо ориентируется на местности. Она дрожала от страха, боясь, что ее убьют. Допускаю, что девушка и в самом деле не знает дорогу к тому месту, где ее держали. При этом, по ее словам, они куда-то перебрались.

Флетчер кивнул. Шериф точно сформулировал то, о чем он сам думал. Ему незачем подогревать Кэрли.

— Как насчет другого вопроса? Она утверждает, что негодяй не тронул ее. Думаете,

правда?

Шериф приподнял шляпу и почесал редеющие светлые волосы.

— Такую хорошенькую девушку… В это очень трудно поверить. Впрочем, надеюсь, это правда.

Его собеседник промолчал, решив вернуться к этому вопросу позднее. Флетчер связывал с Кэрли слишком большие надежды и не мог оставаться в неведении. Он привез ее на Запад/чтобы выдать замуж за человека, который помог бы ему реализовать политические амбиции. Он имел в виду вполне конкретную персону. Время для этого шага подошло, и Флетчер не желал услышать о том, что Кэрли вынашивает отпрыска какого-то разбойника.

Расставшись с шерифом, Флетчер повернул к дому. Надо дать ей успокоиться, забыть все пережитое. Он выждет некоторое время, но не слишком долго. Если Кэрли беременна, придется что-нибудь предпринять.

Необходимо выяснить правду.

Он не позволит ей разрушить его планы.

Неделя закончилась, началась следующая. Через несколько дней Кэрли взяла себя в руки и перестала думать о Рамоне и времени, проведенном в лагере. Держа воспоминания о случившемся на безопасном расстоянии, она не могла заглушить сомнений, связанных с дядей. Слова Рамона глубоко запали ей в душу.

Ночью, когда в доме все стихло, а дядя Флетчер и слуги заснули, девушка проскользнула в кабинет и, порывшись в столе, нашла в нижнем ящике маленькую металлическую коробку с купчей на ранчо дель Роблес. Земля была продана дяде неким Томасом Гаррисоном. Кэрли не знала, кто это, но, очевидно, де ла Герра продали угодья Гаррисону Прежде, чем их приобрел Флетчер Остин. В момент совершения сделки Рамон был в Испании.

Кэрли с облегчением вздохнула: Рамон ошибся насчет дяди. Возможно, она сумеет убедить испанца, когда увидит его снова. При мысли о нем она ощутила странное тепло, и перед ее мысленным взором предстал темноглазый широкоплечий мужчина с узкими бедрами и гладкой смуглой кожей. Спеша по коридору в свою комнату, Кэрли усилием воли прогнала неотвязные воспоминания.

Она беспокойно спала в эту ночь, борясь с преследующими ее снами о Рамоне и проклиная себя за мысли о нем. Кем бы ни считал себя испанец, все равно он преступник. Даже если Рамон и желал ее, то лишь для недолгих плотских утех. Романтические мечты о нем не доведут ее до добра.

Кэрли проснулась усталой и разбитой, но ясное утро с яркой осенней листвой и росой на траве немного развеяло ее скверное настроение. Она вышла из комнаты в костюме для верховой езды с твердой решимостью продолжить обучение, хоть и помнила свои недавние мучения в седле. Так было и в предыдущие два дня.

Теперь Кэрли осваивала езду в дамском седле. Один из ковбоев дяди, пожилой симпатичный Хосе Гонсалес, вызвался учить ее. Она умолчала об уроках Педро Санчеса, поэтому ковбой подивился ее «природным способностям». Дядю явно радовало, что Кэрли научится ездить верхом, как настоящая леди.

Она шла по коридору, шурша бархатным костюмом сапфирового цвета, когда Флетчер преградил ей путь:

— Я хочу поговорить с тобой, дорогая, если не возражаешь.

— Конечно, дядя.

Заинтригованная Кэрли проследовала за ним в кабинет. Флетчер сел за свой дубовый стол, а девушка расположилась перед ним в одном из деревянных кресел.