Полное собрание рассказов в одном томе.
Шрифт:
– Ничего… Я теперь подкрепился. Теперь можно сидеть. А то меня сны замучили – каждую ночь деревня снится… Хорошо у нас весной, верно?
– Н-да… – раздумчиво сказал участковый.
Долго шли молча, почти до самого сельсовета.
– И ведь удалось сбежать!.. Один бежал?
– Трое.
– А те где?
– Не знаю. Мы сразу по одному разошлись.
– И сколько же ты добирался?
– Две недели.
– Тьфу!.. Ну, черт с тобой, сиди.
В сельсовете участковый сел писать протокол. Степан
– Оружия нет? – спросил участковый, отвлекаясь от протокола.
– Сроду никакой гадости не таскал с собой.
– Чем же ты питался в дороге?
– Они запаслись – те двое-то…
– А им по сколько оставалось?
– По многу…
– Но им-то хоть был смысл бежать, а тебя-то куда черт дернул?
– Ладно, надоело! – обозлился Степан. – Делай свое дело, я ж тебе не мешаю.
Участковый качнул головой, склонился опять к бумаге. Еще сказал:
– А я, честно говоря, не поверил, когда мне позвонили. Думаю: ошибка какая-нибудь – не может быть, чтоб на свете были такие придурки. Оказывается, правда.
Степан смотрел в окно, спокойно о чем-то думал.
– Небось смеялись над тобой те двое-то? – не вытерпел и еще спросил словоохотливый милиционер.
Степан не слышал его.
Милиционер долго с любопытством смотрел на него. Сказал:
– А по лицу не скажешь, что дурак. – И продолжал сочинять протокол.
В это время в сельсовет вошла немая. Остановилась на пороге, посмотрела испуганными глазами на милиционера, на брата…
– Мэ-мм? – спросила брата.
Степан растерялся.
– Ты зачем сюда?
– Мэ-мм?! – замычала сестра, показывая на милиционера.
– Это сестра, что ли? – спросил тот.
– Но…
Немая подошла к столу, тронула участкового за плечо и, показывая на брата, руками стала пояснять свой вопрос: «Ты зачем увел его?!»
Участковый понял.
– Он… он, – показал на Степана, – сбежал из тюрьмы! Сбежал! Вот так!.. – Участковый показал на окно и показал, как сбегают. – Нормальные люди в дверь выходят, в дверь, а он в окно – раз, и ушел. И теперь ему будет… – Милиционер сложил пальцы в решетку и показал немой на Степана. – Теперь ему опять вот эта штука будет! Два! – Растопырил два пальца и торжествующе потряс ими. – Два года еще!
Немая стала понимать… И когда она совсем все поняла, глаза ее, синие, испуганные, загорелись таким нечеловеческим страданием, такая в них отразилась боль, что милиционер осекся. Немая смотрела на брата. Тот побледнел и замер – тоже смотрел на сестру.
– Вот теперь скажи ему, что он дурак, что так не делают нормальные люди…
Немая вскрикнула гортанно, бросилась к Степану, повисла у него на шее…
– Убери ее, – хрипло попросил Степан. – Убери!
– Как я ее уберу?..
– Убери, гад! – заорал Степан не
Милиционер вскочил, оттащил немую от брата… А она рвалась к нему и мычала. И трясла головой.
– Скажи, что ты обманул, пошутил… Убери ее!
– Черт вас!.. Возись тут с вами, – ругался милиционер, оттаскивая немую к двери. – Он придет сейчас, я ему дам проститься с вами! – пытался он втолковать ей. – Счас он придет!.. – Ему удалось наконец подтащить ее к двери и вытолкнуть. – Ну, здорова! – Он закрыл дверь на крючок. – Фу-у… Вот каких ты делов натворил – любуйся теперь.
Степан сидел, стиснув руками голову, смотрел в одну точку.
Участковый спрятал недописанный протокол в полевую сумку, подошел к телефону.
– Вызываю машину – поедем в район, ну вас к черту… Ненормальные какие-то.
А по деревне серединой улицы шла, спотыкаясь, немая и горько плакала.
Космос, нервная система и шмат сала
Старик Наум Евстигнеич хворал с похмелья. Лежал на печке, стонал.
Раз в месяц – с пенсии – Евстигнеич аккуратно напивался и после этого три дня лежал в лежку. Матерился в бога.
– Как черти копытьями толкут, в господа мать. Кончаюсь…
За столом, обложенным учебниками, сидел восьмиклассник Юрка, квартирант Евстигнеича, учил уроки.
– Кончаюсь, Юрка, в крестителя, в бога душу мать!..
– Не надо было напиваться.
– Молодой ишо рассуждать про это.
Пауза. Юрка поскрипывает пером.
Старику охота поговорить – все малость полегче.
– А чо же мне делать, если не напиться? Должен я хоть раз в месяц отметиться…
– Зачем?
– Што я, не человек, што ли?
– Хм… Рассуждения как при крепостном праве. – Юрка откинулся на спинку венского стула, насмешливо посмотрел на хозяина. – Это тогда считалось, что человек должен обязательно пить.
– А ты откуда знаешь про крепостное время-то? – Старик смотрит сверху страдальчески и с любопытством. Юрка иногда удивляет его своими познаниями, и он хоть и не сдается, но слушать парнишку любит. – Откуда ты знаешь-то? Тебе всего-то от горшка два вершка.
– Проходили.
– Учителя, што ли, рассказывали?
– Но.
– А они откуда знают? Там у вас ни одного старика нету.
– Они учились. В книгах написано…
– В книгах… А они, случайно, не знают, отчего человек с похмелья хворает?
– Отравление организма: сивушное масло.
– Где масло? В водке?
– Но.
Евстигнеичу хоть тошно, но он невольно усмехается:
– Доучились.
– Хочешь, я тебе формулу покажу? Сейчас я тебе наглядно докажу… – Юрка взял было учебник химии, но старик застонал, обхватил руками голову.