Полное собрание рассказов
Шрифт:
— Останется достаточно на оплату страховки и на пару баков бензина, — ответил Кайа и встал. — Если вы не хотите…
— Ты, должно быть, заболел, — сказал Даггетт.
— Вы бы поняли меня, мистер Даггетт, если бы выросли здесь и если бы здесь погибли ваши родители.
— Что за вздор! Погибнуть можно и в городе. Но, как бы то ни было, скажи мне: зачем тебе эта машина?
— Я буду чертовски здорово проводить с ней время, я буду радоваться жизни!.. А на хлеб я еще заработаю, мистер Даггетт. Так как насчет начала следующей недели, мистер Даггетт?
Полуденная
Кайа сидел на обтянутых желтой кожей подушках переднего сиденья изысканно-синей «мариттимы-фраскати», прислушиваясь к сладостным звукам, коими сопровождалось каждое легкое надавливание на педаль газа. По такому случаю Кайа вымылся с головы до ног и аккуратно подстригся.
— Это неторопливая машинка — во всяком случае, до первой тысячи миль пробега, слышишь, мальчик? — сказал Даггетт. Он был в приподнятом настроении, смирившись с чудачеством Кайи. — Под капотом у нее настоящее сокровище, и обращаться с ним надо бережно. — Он рассмеялся. — Не пытайся выяснить, на что она способна, пока не проедешь пять тысяч миль. — Он похлопал Кайю по плечу. — Будь терпелив, мальчик, и тогда она сотворит чудо!
Кайа снова включил двигатель, не обращая внимания на собравшуюся вокруг толпу зевак.
— Вы не знаете, сколько в стране таких машин? — спросил он у Даггетта.
— Ну, десять-двенадцать, — ответил Даггетт и подмигнул Кайе. — Не переживай. Все остальные — в Далласе и Голливуде.
Кайа задумчиво кивнул. Он надеялся, что выглядит сейчас как человек, сделавший удачное приобретение, удовлетворенный тем, как он потратил деньги и собирающийся с лихвой возместить расходы. Это был прекрасный и радостный момент, но Кайа не улыбался.
Он наконец тронул машину с места. Это оказалось на удивление легко.
— Простите, — сказал он стоявшим на его пути людям. Он предпочел увеличить скорость, вместо того чтобы воспользоваться великолепным, звучавшим, как духовой оркестр, клаксоном. — Спасибо.
Выехав на шестиполосное шоссе, Кайа перестал ощущать себя самозванцем во Вселенной. Теперь он стал такой же органичной частью природы, как облака и море. С притворной скромностью путешествующего инкогнито божества он позволил «кадиллаку» с откидным верхом обогнать себя. Сидевшая за рулем хорошенькая девушка улыбнулась ему.
Кайа слегка надавил на газ и пролетел мимо нее. Он рассмеялся, видя, как ее машина превращается в мелкое пятнышко в зеркале заднего вида. Стрелка датчика температуры поползла вверх, и Кайа замедлил ход «мариттимы-фраскати», простив себе это мелкое прегрешение. Всего-то один раз, но оно того стоило. Вот это жизнь!
Девушка на «кадиллаке» снова проехала мимо. Она улыбнулась и сделала пренебрежительный жест в сторону капота своей машины. Она влюбилась в его машину. И возненавидела свою.
У въезда на круговую дорожку отеля девушка замысловато просигналила и свернула к зданию. Словно возвращаясь домой, «мариттима-фраскати» ласково, мурлыча двигателем, как довольная кошка, проехала под навесом и дальше на стоянку. Человек в униформе помахал рукой, восхищенно улыбнулся и показал Кайе место
Пока Кайа шел по вымощенной гравием дорожке, солнце скрылось за облаками, и он, вдруг ощутив спиной холодок, замедлил шаг. Вселенная снова начала обращаться с ним, как с самозванцем. Он остановился на ступеньках и через плечо оглянулся на машину. Она стояла на месте, ожидая возвращения хозяина, — приземистая, вытянутая, жаждущая миль машина Кайи Хиггинса.
Приободрившись, Кайа вошел в прохладный коктейль-холл. Девушка в одиночестве сидела в угловой нише, скромно опустив глаза. Она развлекалась тем, что складывала фигурки из разломанной палочки для перемешивания коктейлей. Бармен за стойкой читал газету. Больше в зале никого не было.
— Кого-нибудь ищешь, сынок?
«Сынок»? Кайа пожалел, что не въехал на своей «мариттиме-фраскати» прямо в зал. Он от души наделся, что девушка не услышала бармена.
— Дайте мне джин и тоник, — холодно произнес Кайа, — и не забудьте лайм.
Она подняла голову. Кайа улыбнулся улыбкой человека, причастного к товариществу привилегированных особ, лошадиных сил и открытых дорог.
Девушка озадаченно кивнула в ответ и снова занялась палочкой.
— Твой напиток, сынок, — сказал бармен, ставя перед ним стакан. Бармен зашуршал газетой и снова погрузился в чтение.
Кайа отпил глоток, откашлялся и обратился к девушке.
— Прекрасная погода, не правда ли? — сказал он.
Девушка сделала вид, что не услышала. Кайа обернулся к бармену, как будто вопрос был обращен к нему.
— Вы любите водить машину?
— Иногда — да, — ответил бармен.
— В такую погоду так и хочется разогнать ее на полную скорость. — Бармен, воздержавшись от комментариев, перевернул страницу. — Но я только обкатываю ее и не могу ездить быстрее пятидесяти.
— Догадываюсь.
— Но испытываешь сильное искушение, когда знаешь, что она с гарантией может дать и сто тридцать.
Бармен раздраженно отложил газету.
— Кто — она?
— Моя новая машина, моя «мариттима-фраскати».
Девушка заинтересованно подняла голову.
— Ваша… что?
— «Мариттима-фраскати». Это итальянская машина.
— Название точно звучит не по-американски. Кого ты на ней возишь?
— Кого вожу?
— Ну да. Кто владелец машины?
— А вы как думаете: кто ее владелец? Я — ее владелец.
Бармен снова взял в руки газету.
— Он — ее владелец. Он — ее владелец, и она дает сто тридцать миль в час. Счастливчик.
Кайа от возмущения повернулся к нему спиной.
— Хелло, — сказал он девушке с куда большей уверенностью, чем та, которую он считал возможной. — Как к вам относится ваш Кэд? [45]
45
Кайа сокращает название машины «кадиллак», и в результате получается игра слов. Cad (англ.) — «грубиян», «хам».