Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах
Шрифт:
{03199}
644. М. П. ЧЕХОВОЙ 28 апреля 1889 г. Сумы. Повесь мое шелковое платье в гардероб (чтоб мыши не съели) и привези кухонные полотенца, которые забыла Красовская. Горничная найдена. Привези Николаеву плетеную сумочку с карандашами (Рукой Н. П. Чехова: в материн(ой) комн(ате)) И фотографию "Шуты при Анне Ивановне" у Антона на окне в спальне. Мою занавеску с окна. Непременно фабричные чулки и 1/2 ф. бумаги и иголок 6 и 7. Рукой Н. П. Чехова: Отыщи какой-либо подрамничек в сарае или у тети и привези. Для образца. Н. Ч. Любящая тебя Мать твоя Евгения Чехова, а за ее безграмотностью сын ее Литератор. Взять у тети подрамничек для образца, чтоб заказать плотникам. На обороте: Москва, Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.
645. И. П. ЧЕХОВУ Конец апреля или начало мая 1889 г. Сумы. Господ М. Р. Семашко и И. П. Чехова убедительно просим привезти следующие вещи: оставшуюся вершу, "Северный вестник" (май), крючков на волосках, колбасы, вина, стальных перьев и всего того, чего они по благости своей пожелают привезти. Погода прекрасная. Раки ловятся хорошо. В Сумах плохой театр, скучная публика и отвратительное сантуринское. Миша уехал в Таганрог показывать барышням свои синие штиблеты и фуражку, которую он уж не имеет права носить. Николай в прежнем положении, хотя и выглядит бодрее
{03200}
Все Линтваревы пополнели и стали еще добрей, чем были. Я пишу каждый день. В. П. Воронцов бывает у нас каждый день. Он очень милый человек. Дурак тот, кто имеет возможность ехать на юг и не едет. И дураки все мы, что не едем в Париж на выставку, которая бывает не каждый год. Этак помрешь и ничего не увидишь. Погода хорошая, Псел великолепен, но мне скучно и разбирает злость. Кланяюсь всем, папаше в особенности. Будь здоров. Твой А. Чехов.
646. Ал. П. ЧЕХОВУ 2 мая 1889 г. Сумы. г. Сумы, усадьба Линтваревой. Беззаконно живущий и беззаконно погибающий брат наш Александр! Я живу уже на даче и тщетно ожидаю от тебя писем. Погода великолепная, птицы поют, черемуха и всякие крины райского и земного прозябения приятным запахом вертятся около носа, но настроение духа вялое, безразличное, чем я обязан отчасти своей старости, отчасти же косому Николаю, живущему у меня и неугомонно кашляющему день и ночь. Обращаюсь к тебе с просьбой. Будь добр, возможно скорее попроси редакционного Андрея собрать мне "Новороссийский телеграф" с 15 апреля по 1 мая; если каких нет, то пусть даст соответствующие "Одесского вестника". Возьми и скорее вышли мне заказною бандеролью, чем премного меня обяжешь. Не забудь о сей просьбе и не поленись исполнить ее, иначе я тебя высеку. Сумской театр со своими профессорами магии ждет тебя, чтобы совместно с тобою дать представление. Пиши, пожалуйста, не будь штанами. Капитанам Кукам и Наталье Александровне мой сердечный привет.
{03201}
Пришли-ка мне на прочтение свою пьесу. Я все-таки, Саша, опытный человек и могу тебя наставить. Если же будешь вести себя хорошо, то могу и протежировать. Остаюсь упрекающий в нерадении Чехов 1-й.
647. А. С. СУВОРИНУ Начало мая 1889 г. Сумы. Сумы, усадьба Линтваревой. Я глазам не верю. Недавно были снег и холод, а теперь я сижу у открытого окна и слушаю, как в зеленом саду, но смолкая, кричат соловьи, удоды, иволги и прочие твари. Псел величественно ласков, тоны неба и дали теплы. Цветут яблони и вишни. Ходят гуси с гусенятами. Одним словом, весна со всеми онерами. Стива не прислал лодок, не на чем кататься. Хозяйские лодки где-то в лесу у лесника. Ограничиваюсь поэтому только хождением по берегу и острою завистью к рыбалкам, которые снуют по Пслу на своих челноках. Встаю я рано, ложусь рано, ем много, пишу и читаю. Живописец кашляет и злится. Дела его швах.- За неимением новых книг повторяю зады, прочитываю то, что читал уже. Между прочим, читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих нор считал Гончарова первоклассным писателем? Его "Обломов" совсем неважная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяй, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип - это дань не по чину. Я спрашиваю себя: если бы Обломов не был лентяем, то чем бы он был? И отвечаю: ничем. А коли так, то и пусть себе дрыхнет. Остальные лица мелкие, пахнут лейковщиной, взяты небрежно и наполовину сочинены. Эпохи они не характеризуют и нового ничего не дают. Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая
{03202}
о себе очень хорошо и собою довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен. Ольга сочинена и притянута за хвост. А главная беда - во всем романе холод, холод, холод... Вычеркиваю Гончарова из списка моих полубогов. Зато как непосредственен, как силен Гоголь и какой он художник! Одна его "Коляска" стоит двести тысяч рублей. Сплошной восторг и больше ничего. Это величайший русский писатель. В "Ревизоре" лучше всего сделан первый акт, в "Женитьбе" хуже всех III акт. Буду читать нашим вслух. Когда Вы едете? С каким удовольствием я поехал бы теперь куда-нибудь в Биарриц, где играет музыка и где много женщин. Если бы не художник, то, право, я поехал бы Вам вдогонку. Деньги нашлись бы. Даю слово, что в будущем году, коли останусь жив и здрав, непременно побываю в Европе. Содрать бы мне только с дирекции тысячи три да кончить роман. В Вашем книжном шкафу на Сумском вокзале нет ни "Сумерек", ни "Рассказов", и давно уже не было. А в Сумах, между тем, я модный литератор - живу близко. Если б Михаил Алексеевич прислал полсотни, то всё бы продано было. По ночам ужасно воют собаки и не дают спать. Мой "Леший" вытанцовывается. Анне Ивановне, Насте и Боре мой сердечный привет. В эту ночь мне снилась m-lle Эмили. Почему? Не знаю. Будьте счастливы и не забывайте меня в своих святых молитвах. Ваш Акакий Тарантулов.
648. А. С. СУВОРИНУ 4 мая 1889 г. Сумы. 4 май. Пишу Вам, дорогой Алексей Сергеевич, вернувшись с охоты: ловил раков. Погода чудесная. Всё поет, цветет, блещет красотой. Сад уж совсем зеленый, даже дубы распустились. Стволы яблонь, груш, вишен и слив выкрашены от червей в белую краску, цветут все эти
{03203}
древеса бело, отчего поразительно похожи на невест во время венчания: белые платья, белые цветы и такой невинный вид, точно им стыдно, что на них смотрят. Каждый день родятся миллиарды существ. Соловьи, бугаи, кукушки и прочие пернатые твари кричат без умолку день и ночь, им аккомпанируют лягушки. Каждый час дня и ночи имеет какую-либо свою особенность. Так, в девятом часу вечера стоит в саду буквально рев от майских жуков... Ночи лунные, дни яркие... Сего ради, настроение у меня хорошее, и если б не кашляющий художник и не комары, от которых не помогает даже рецептура Эльпе, то я был бы совершенным Потемкиным. Природа очень хорошее успокоительное средство. Она мирит, т. е. делает человека равнодушным. А на этом свете необходимо быть равнодушным. Только равнодушные люди способны ясно смотреть на вещи, быть справедливыми и работать - конечно, это относится только к умным и благородным людям; эгоисты же и пустые люди и без того достаточно равнодушны. Вы пишете, что я обленился. Это не значит, что я стал ленивее, чем был. Работаю я теперь столько же, сколько работал 3-5 лет назад. Работать и иметь вид работающего человека в промежутки от 9 часов утра до обеда и от вечернего чая до сна вошло у меня в привычку, и в этом отношении я чиновник. Если же из моей работы не выходит по две повести в месяц или 10 тысяч годового дохода, то виновата не лень, а мои психико-органические свойства: для медицины я недостаточно люблю деньги,
{03204}
к большому гонорару - одним словом, стал дурак дураком. В душе какой-то застой. Объясняю это застоем в своей личной жизни. Я не разочарован, не утомился, не хандрю, а просто стало вдруг все как-то менее интересно. Надо подсыпать под себя пороху. У меня, можете себе представить, готов первый акт "Лешего". Вышло ничего себе, хотя и длинно. Чувствую себя гораздо сильнее, чем в то время, когда писал "Иванова". К началу июня пьеса будет готова. Берегись, дирекция! Пять тысяч мои. Пьеса ужасно странная, и мне удивительно, что из-под моего пера выходят такие странные вещи. Только боюсь, что цензура не пропустит. Пишу и роман, который мне больше симпатичен и ближе к сердцу, чем "Леший", где мне приходится хитрить и ломать дурака. Вчера вечером вспомнил, что я обещал Варламову написать для него водевиль. Сегодня написал и уж послал. Видите, какая у меня молотьба идет! А Вы пишете: обленился. Наконец-то Вы обратили внимание на Соломона. Когда я говорил Вам о нем, Вы всякий раз как-то равнодушно поддакивали. По моему мнению, "Экклезиаст" подал мысль Гёте написать "Фауста". Мне чрезвычайно понравился тон Вашего письма о Лихачеве. По-моему, это письмо может служить образцом для всякого рода полемики. Был я в Сумах в театре и смотрел "Вторую молодость". Актеры были в таких штанах и играли в таких гостиных, что вместо "Второй молодости" получилась "Лакейская". В последнем акте за сценою били в барабан. Будут ставить "Татьяну Репину" и "Иванова". Схожу. Воображаю, каков будет Адашев! Пришлите мне мою "Татьяну Репину", если она уж вышла из печати. Брат пишет, что он замучился со своей пьесой. Я очень рад. Пусть помучится. Он ужасно снисходительно смотрел в театре "Т(атьяну) Репину" и моего "Иванова", а в антрактах пил коньяк и милостиво критиковал. Все судят о пьесах таким тоном, как будто их очень легко писать. Того не знают, что хорошую пьесу написать трудно, писать же плохую пьесу вдвое трудней и жутко. Я хотел бы, чтобы вся публика слилась в одного человека и написала пьесу и чтобы я и Вы, сидя в ложе "Лит(ера) И", эту пьесу ошикали.
{03205}
Александр страдает от изобилия переделок. Он очень неопытен. Боюсь, что у него много фальшивых эффектов, что он воюет с ними и изнывает в бесплодной борьбе. Привезите мне из-за границы запрещенных книжек и газет. Если б не живописец, то я поехал бы с Вами. Бог делает умно: взял на тот свет Толстого и Салтыкова и таким образом помирил то, что нам казалось непримиримым. Теперь оба гниют, и оба одинаково равнодушны. Я слышу, как радуются смерти Толстого, и мне эта радость представляется большим зверством. Не верю я в будущее тех христиан, которые, ненавидя жандармов, в то же время приветствуют чужую смерть и в смерти видят ангела-избавителя. Вы не можете себе представить, до чего выходит противно, когда этой смерти радуются женщины. Когда Вы вернетесь из-за границы? Куда потом поедете? Неужели я до самой осени буду сидеть на берегу Псла? О, это ужасно! Ведь весна недолго будет продолжаться. Ленский зовет меня ехать с ним на гастроли в Тифлис. Поехал бы, коли б не живописец, дела которого не блестящи. Скажите Анне Ивановне, что я ей от всего сердца желаю самого веселого путешествия. Если будете играть в рулетку, то поставьте за меня на мое счастье 25 франков. Ну, дай бог Вам здоровья и всего хорошего. Ваш А. Чехов.
649. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 6 мая 1889 г. Сумы. 6 май. Г. Сумы, усадьба Линтваревой. Милый Жан, пишу Вам из лона природы под аккомпанемент птичек певчих, кричащих у меня под окном. Давно уж собирался перекинуться с Вами словечком, да всё подходящего времени не было. Живу я по-прошлогоднему, ни лучше, ни хуже. Впрочем,
{03206}
прошлогоднее житье было много привлекательнее, ибо Псел имел для меня прелесть новизны, чего не имеет теперь; к тому же еще со мною живет мой больной художник, без умолку кашляющий и наводящий на меня уныние неопределенностью своего будущего. Он болен серьезно, и бывают минуты, когда я искренно горюю, что я медик, а не невежда. Ну, как Вы, приятель, живете? Что нового? Как идут Ваши театральные затеи? Написали ли что-нибудь новое? Если да, то что именно? Нe ленитесь, голубчик, и не поддавайтесь унынию, а валяйте во все лопатки и повести, и рассказы, и драмы, невзирая ни на что и ни на кого. Если Вы летом напишете драму, то не пожелаете ли поставить ее на сцене Малого театра в Москве? Если да, то прошу распоряжаться мною, буде понадобится Вам уполномоченный. Я знаком с некоторыми артистами, с Ленским например. Мы с ним приятели и знакомы семейно. Если понадобится, чтоб он прочел Вашу пьесу, то мы прочтем вместе в самый короткий срок. Ах, Жан, отчего мы не в Париже, волк нас заешь? Какого лешего мы сиднем сидим на одном месте? Ах, Жан, Жан! Я пишу помалости. Кое-что нацарапал и довольно-таки ценное (с материальной стороны). Осенью привезу в Питер продавать. Подумываю грешным делом соорудить на лоне природы и драмищу. Кстати, капитан. На днях я вспомнил, что зимою мною было дано обещание Варламову переделать один из моих рассказов в пьесу. Вспомнил, сел и переделал довольно-таки плохо. Из рассказа на старую, заезженную тему получилась старая и плоская шутка. Называется она "Трагик поневоле". Послал я ее в цензуру с просьбой выдать цензурованный экземпляр Базарову для литографии. Коли увидите Базарова, то скажите ему об этом или даже сообщите ему о сем письменно. Я бы и сам написал, да незнаком с ним. (Отдал ли он за "Иванова" в Общество вспомощ(ествования) сцен (ическим) деятелям?) Отчего бы Вам не приехать к нам? В Сумах есть театр. Актеры собираются поставить 16 пьес из новейшего репертуара, не говоря уж о старом. Видел я "Вторую молодость". Сапожники.
{03207}
Идут ли в провинции Ваши "Гг. театралы"? Должны идти, ибо провинция, особливо любительская, любит вещи одноактные и притом длинные. Я выбран в члены комитета Общ(ества) драматических писателей. Был уже на двух заседаниях, охранял авторские права и подписывал бумаги. Занятно. Даже очень занятно. Про дела Общества я одно только могу сказать: слава богу, Мои Вам кланяются, а я жду от Вас письма. Читал, что в Арт(истическом) кружке артисты играли "На горах Кавк(аза)", как сапожники; вспомнил Вас и подосадовал, что Вам приходится иметь дело с сапожниками. Сапожники хорошие и полезные люди, но если они лезут в литературу и на сцену, то дело плохо. Будьте здравы и небесами хранимы. Желаю всего, всего хорошего. Потемкин. Почтение Вашей жене.