Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2

Мольер Жан-Батист

Сганарель.Где уж ему?

Леандр.Теперь мне бы только выучить пять-шесть медицинских слов повысокопарнее, чтобы расцветить свою речь, и я вполне сойду за ученого мужа.

Сганарель.Да на что вам это понадобилось? Хватит с вас ученой одежи. А медицинских слов я знаю не больше вашего.

Леандр.Как?

Сганарель.Черт меня возьми, если я хоть сколько-нибудь смыслю в медицине! Вы честный человек, и я вам доверюсь, как вы доверились мне.

Леандр.Что? Так вы, значит, не…

Сганарель.Ни сном ни духом! Они меня насильно

произвели в лекари. Я сроду не помышлял стать ученым и обучался-то без году неделю. С чего это им взбрело на ум, понятия не имею, но, когда я увидел, что они всеми правдами и неправдами хотят сделать из меня лекаря, я решил, ладно, на вашу совесть. И странное дело — все вокруг словно с ума посходили! Твердят в один голос, что я ученый, хоть кол на голове теши. Ко мне сбегаются со всех сторон, и, если дальше так пойдет, я думаю не бросать медицины. Лучшего ремесла, по-моему, не сыщешь, потому что тут худо ли, хорошо ли работаешь, все равно тебе денежки платят. За плохую работу никто по шее не дает, а материал — пожалуйста, кромсай сколько твоей душе угодно. Башмачник, если испортит хоть кусочек кожи, — плати из своего кармана, а лекарь испортит человека — и никто ему худого слова не скажет. Выйдет какая-нибудь промашка — не мы виноваты, а тот, кто помер. Да вот еще что хорошо в нашем деле: покойники — люди тихие и скромные, никому не побегут жаловаться на лекарей, которые их уморили.

Леандр.Да, на этот счет покойники — народ надежный.

Сганарель (заметив приближающихся к нему людей).Вон уж, верно, опять идут ко мне за советом. Подите и дожидайтесь меня около дома вашей любезной.

Леандр уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Сганарель, Тибо, Перрен.

Тибо.Мы к вашей милости — мой сынок Перрен и я.

Сганарель.А в чем дело?

Тибо.Да вот его матушка, Переттой ее звать, уже полгода с постели не поднимается.

Сганарель (протягивает руку за деньгами).Чего же вам надо от меня?

Тибо.А вы уж ее, сударь, каким-нибудь питьем попотчуйте, чтобы ей малость полегчало.

Сганарель.Надо вперед узнать, какая у нее болезнь.

Тибо.Да признали, что сводянка.

Сганарель.Сводянка?

Тибо.Ну да, ее так и сводит, бедную. И печенка у ней и утроба, или, как там по-ученому, селезень, заместо крови воду из себя выпускают. Говорят, у ней в теле лихи развелись, и ее через два дня на третий каждодневная лихоманка треплет, пот прошибает да в ногах составы ломит. В горле у моей старухи столько мокрети скопилось, что вот-вот ее задушит, а как корчи и сутолоки начнутся, ну, думаем, конец ей пришел. У нас в деревне, с вашего позволения, есть аптекарь, так он ей чего-чего только не давал. Мне уж в добрый десяток экю [70] встали его, извините за выражение, промывательные, шампанские мухи, что ей ставили, фигстуры из гиацинта да седечные наливки. Но все это ей, как говорится, не в коня корм. Аптекарь хотел было дать ей этого… как его… разорвотного, да я побоялся, как бы старуха на тот свет не отправилась. Сказывают, будто знаменитые лекари этой штукой невесть сколько народу уморили.

70

Экю—

старинная французская монета.

Сганарель (не убирая протянутой руки).К делу, друг мой, к делу!

Тибо.Да мы не за безделкой пришли. Скажите на милость, сударь, как нам с ней быть?

Сганарель.Я ничего не понимаю, что вы толкуете.

Перрен.Сударь! Моя матушка больная лежит, и мы вам принесли два экю, — дайте нам какого ни на есть лекарства.

Сганарель.А вот вас я понял. Молодой человек все объяснил просто и понятно. Итак, значит, ваша матушка больна водянкой, и все тело у нее распухло. Далее, она страдает лихорадкой, которая сопровождается болью в суставах, а временами с ней случаются корчи и судороги, иными словами — бессознательное состояние.

Перрен.Так, сударь, ей-богу так.

Сганарель.Вас я понял с первого слова, а вот батюшка ваш сам не знает, что городит. Следовательно, вы просите у меня лекарства?

Перрен.Так точно, сударь.

Сганарель.Лекарства, которое бы вылечило ее?

Перрен.Да уж мы на вас надеемся.

Сганарель.Нате вам кусок сыру и заставьте вашу матушку его принять.

Перрен.Сыру, сударь?

Сганарель.Да, это сыр с примесью золота, кораллов, жемчуга и прочих драгоценностей.

Перрен.Премного благодарны, сударь. Пойду упрошу ее поскорей его съесть.

Сганарель.Идите. А если она умрет, устройте ей похороны побогаче.

Сцена меняется. Комната в доме Жеронта, та же, что во втором действии.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Жаклина, Сганарель, Лука в глубине сцены.

Сганарель.А, вот вы где, прекрасная кормилица! Какая счастливая встреча, дражайшая кормилица! Вы — ревень, крушина, александрийский лист, прочищающий меланхолию моей души!

Жаклина.Ей-ей, господин лекарь, для меня вы уж больно красно говорите, я ведь в вашей латыни ничего не смыслю.

Сганарель.Заболейте, сударыня кормилица, пожалуйста, заболейте, хотя бы из любви ко мне. Я буду счастлив пользовать вас.

Жаклина.Нет уж, увольте, я совсем не люблю, когда меня пользуют.

Сганарель.Как это прискорбно, прекрасная кормилица, иметь такого ревнивого и злого мужа!

Жаклина.Ничего не поделаешь, сударь, это мне за грехи, уж что кому на роду написано.

Сганарель.Бог с вами! Ведь это мужлан, он за вами по пятам ходит, не дает с вами слова сказать!

Жаклина.Ну, то, что вы видели, — это еще цветочки.

Сганарель.Шутить изволите! Да неужто у него хватает духу обижать такую женщину, как вы? А я, прекрасная кормилица, знаю человека, тут неподалеку, который был бы счастлив поцеловать хотя бы кончик вашего сосочка! И надо же, чтобы женщина такого телосложения попала в руки скотине, грубияну, тупице, дураку… Простите, кормилица, что я так отзываюсь о вашем муже.