Полное собрание сочинений. Том 27.
Шрифт:
После этого ни в письмах, ни в Дневниках нет никаких упоминаний о работе над этой статьей.
Итак, дневниковые записи позволяют установить следующие последовательные даты работы Толстого над предисловием к «Севастопольским воспоминаниям артиллерийского офицера» А. И. Ершова: первая редакция была написана 14 января 1889 г.; вторая — 10 февраля; третья — 18 и 22 февраля; четвертая и последняя — 10 марта.
Сохранились следующие рукописи «Предисловия к «Севастопольским воспоминаниям» А. И. Ершова»:
1. Первая редакция. 5 лл. 4°, исписанных целиком
В виду того, что первая редакция была совершенно переработана автором, и следующая редакция была почти целиком написана вновь, помещаем первую редакцию полностью в вариантах. Недостающие листы восполняем по рукописи № 2.
2. Копия с первого автографа, сделанная М. Л. Толстой, с исправлениями и вставками автора. 11 лл., исписанных с обеих сторон, из которых 4 лл. — почтового размера, а остальные — 4°. Хранится, как и рукописи №№ 3 и 4, в АТ (п. 67). Перечитывая копию, Толстой произвел совершенную переработку всего текста: из 10 страниц 8 были зачеркнуты целиком, 2—значительно переработаны, и лишь первая страница в большей своей части была оставлена в прежнем виде. Взамен зачеркнутого Толстой написал новый текст на 4 лл. почтового размера и новый конец статьи на 5 страницах.
В самом начале статьи, проводя аналогию между тем, что описывает в своей книге Ершов, и своим собственным душевным состоянием на войне, Толстой говорит:
Я испыталъ это состояніе уже не мальчикомъ — а когда мн было 24 года, и испыталъ его на Кавказ не при такихъ страшныхъ условіяхъ, при которыхъ довелось испытать его Ершову, и потому могъ больше сознавать его.
Место это тут же вычеркивается.
Особенно тщательно вырисовывает автор образ молодого, только что кончившего курс офицера, отправляющегося в Севастополь. Он придает ему черты нарочитой молодцеватости, заставляя его думать про себя:
«Гд вы, двки, гд вы, бабы, вотъ онъ я».
Вычеркнув это восклицание, автор через несколько строк вычеркивает и следующее большое описание:
Мальчикъ <20 лтъ>, только что вылупившійся изъ корпуса въ только что обновленный новенькій офицерскій мундирчикъ, мальчикъ, не могущій собрать ротъ отъ удовольствія при вид длающихъ ему честь солдатъ, только что восхитившій своихъ домашнихъ — мать, <кузин> сестру и ея знакомую двушку своимъ воинственнымъ видомъ и разговорами и пробивающимися усиками, мальчикъ, еще только притворяющійся большимъ, но въ сущности дитя, которому такъ естественна еще какъ ребенку ласка матери, что онъ боится ея и хочетъ
(Фраза осталась неоконченной.)
3. Копия с предыдущей рукописи, сделанная Татьяной Львовной и Софьей Андреевной Толстыми. 8 лл. 4°, исписанных с обеих сторон, и 1 л. заключения, собственноручно написанный автором. На всем протяжении рукописи, кроме первой
Такъ говорила сначала совсть юнош, но онъ опять одинъ. Хотя вс думаютъ то же, но вс скрываютъ и вс больше и больше подогрваютъ восхваленія геройству, и юноши попадаются на этотъ слдующій обманъ и вступаютъ во второе ужасное нравственное состояніе. Выборъ, стоящій передъ юношей, такой: прямо признаться, что онъ дуракъ дуракомъ попался въ страшный обманъ и впродолженіи семи мсяцевъ длалъ скверное дло, которое онъ впередъ никогда не будетъ длать и никому не совтуетъ длать.
Далее автор характеризует то второе, ужасное, по его словам, нравственное состояние, при котором возвратившийся с войны юноша, под влиянием всеобщего восхваления, признает ту роль героя, которую ему приписывают, и старается «сам перед собой скрыть то, что он очень хорошо знает и описать и себе и другим свое участие в войне не как постыдное пребывание в подлой и глупой ловушке, а как что-то неопределенно геройское». Далее вычеркивается:
И вотъ является описаніе осады. Я испыталъ и то и другое состояніе и знаю ихъ. Второе хуже перваго. Надо описать, какъ я какъ дуракъ попался и какъ слабый человкъ, подчиняясь вол и обману другихъ, не смотря на самыя страшныя опасности, пребывалъ въ этомъ состояніи, но описать это надо такъ, какъ будто я не былъ уловленъ обманомъ, а проводилъ это время на войн въ тхъ ужасныхъ занятіяхъ, въ которыхъ я проводилъ его, по своему собственному желанію, по высшимъ и всмъ понятнымъ соображеніямъ.
Давая общую характеристику такого рода сочинений, к какому он относил «Севастопольские воспоминания» Ершова, автор вычеркивает из этой характеристики следующую фразу:
Умалчивается и обходится самый первый и существенный вопросъ, который представляется человку при чтеніи того, что описывается: предполагается этотъ вопрось ршеннымъ въ извстномъ смысл.
Вместо слов: «этот вопрос решенным в известном смысле», на полях автор делает следующую вставку, которую, однако, тут же и зачеркивает:
что та истина, простая, ясная истина, которая всмъ извстна, не есть вся истина, а есть еще другая, которая часто противуположна съ первой, но что это ничего не мняетъ и что есть очень простое ршеніе, примиряющее об истины, и что ршеніе это всмъ извстно.
Наконец, перерабатывается заключение статьи. Целиком вычеркивается прежнее заключение, в котором автор проводил аналогию между «Севастопольскими воспоминаниями» Ершова и своими «Севастопольскими рассказами», а также давал характеристику прежним военно-историческим сочинениям: