Полное собрание сочинений. Том 40
Шрифт:
Если судить об этой женщине по ее красоте, молодости, гордости и презрительному виду, то нет человека, который сомневался бы в том, что разве только герою суждено очаровать ее когда-нибудь. Но выбор уже сделан ею: он остановился на небольшом уроде, у которого нет и ума.
Зачем сваливать на мужчин вину в невежестве женщин? Какими законами, эдиктами, рескриптами запрещено женщинам открывать глаза и читать, удерживать в голове прочитанное и выражать в речах своих и делах? Не сами ли они, напротив, ввели
Женщины — это крайности: они или лучше, или хуже мужчин.
Большинство женщин почти не имеет принципов; они руководятся сердцем, а в нравах своих зависят от тех, кого любят.
Мужчина вернее хранит чужую тайну, чем собственную; женщина же, напротив, лучше бережет свой секрет, чем чужой.
Случается иногда, что женщина скрывает от мужчины страсть, которую питает к нему, между тем как мужчина, с своей стороны, в это же самое время притворяется перед нею в страсти, которой не чувствует к ней.
Немногие жены обладают такими совершенствами, чтобы муж по крайней мере хоть раз в день не раскаивался в том, что у него есть жена, или не находил счастливым того, у кого нет ее.
IV. О СЕРДЦЕ
Дружба возможна и между людьми различного пола и даже свободная от всего грубого. Тем не менее женщина на мужчину всегда смотрит как на мужчину, так же как и мужчина в женщине всегда видит женщину. Такая связь не бывает ни страстью, ни чистой дружбой, это нечто особое.
Время укрепляет дружбу и ослабляет любовь.
Пока любовь продолжается, она поддерживается сама собой, а иногда и такими вещами, которые, казалось бы, должны были погасить ее: капризами, суровостью, разлукою, ревностью. Дружба же, напротив, нуждается в поддержке: она погибает от недостатка попечений, доверия и снисходительности.
Любовь и дружба исключают друг друга.
В друзьях мы видим только те недостатки, которые могут им вредить, а в любимой особе только те, от которых сами терпим.
Причины охлаждения и ослабления дружбы могут быть различные; в любви же почти не бывает другой причины разрыва, как излишняя взаимная любовь.
Начало и ослабление
Люди менее стыдятся своих преступлений, чем слабостей и тщеславия: иной открыто на виду у всех — несправедлив, вероломен, клеветник, а скрывает свою любовь или честолюбие без всякой цели и необходимости.
Опыт показывает, что слабость или снисходительность к себе и строгость к другим — в сущности один и тот же порок.
Самые сильные желания наши не исполняются, а если и исполняются, то не в то время и не при тех обстоятельствах, когда достижение желаемого доставило бы наибольшее удовольствие.
Так же трудно потушить вначале чувство оскорбления, как и сохранить его спустя несколько лет.
Все страсти лживы; они лицемерят, насколько возможно, в глазах других и таятся от самих себя: нет ни одного порока, который не имел бы фальшивого сходства с какой-нибудь добродетелью и не пользовался бы им.
Многими высокими мыслями и прекрасными поступками мы не столько обязаны силе нашего ума, сколько нашей природной доброте.
Нет более прекрасного излишества, чем излишество признательности.
V. ОБ ОБЩЕСТВЕ И РАЗГОВОРЕ
Полная бесхарактерность — очень противный характер.
Плохие шуты встречаются на каждом шагу, ничтожествами этого рода хоть пруд пруди. Остроумный забавник — редкая вещь; кто и родился таким, так и тому очень трудно долгое время выдерживать свою роль. Далеко не всегда человек, заставляющий смеяться, заставляет вместе с тем и уважать себя.
Есть такие люди, которые говорят прежде, чем подумают, есть и такие которые, напротив, утомительно внимательны к тому, что они говорят. В беседе с ними страдаешь от тяжелой работы их ума. Они точно нагружены фразами и разными оборотами их. У них всё обдумано, даже жесты и осанка. Это пуристы — блюстители чистоты языка; они не рискнут ни малейшим словечком, хотя бы оно могло произвести самый лучший эффект, у них не вырвется ничего неожиданно-удачного, речь их не течет свободным потоком: они говорят правильно и скучно.
Умная беседа заключается гораздо менее в том, чтобы выказать в ней много ума, чем в том, чтобы заставить других найти его в себе. Тот, кто выходит после разговора с вами довольный собою и своим умом, вполне доволен и вами. Люди вовсе не расположены восхищаться другими, они сами хотят нравиться, они не столько думают о том, чтобы научиться чему-нибудь у собеседника или даже просто весело провести время, слушая его, сколько о том, чтобы их самих слушали и восхищались ими. А самое утонченное удовольствие — это доставить удовольствие другому.