Полное собрание сочинений. Том 40
Шрифт:
Насмешка часто показывает скудость ума.
Вы думаете, что вы одурачили этого человека, — а что если он притворяется одураченным, — тогда кто больше в дураках: он или вы?
Если вы присмотритесь хорошенько к людям, которые никого не хвалят, всякого порицают и никем не довольны, то увидите, что это именно те самые люди, которыми никто не доволен.
Нельзя далеко идти в дружбе, если друзья не расположены извинять друг другу небольшие недостатки.
Если
Если некоторые люди притворяются иногда, что не помнят имен, которые они считают темными по происхождению, или нарочно коверкают их при произношении, то это потому, что они высокого мнения о собственном имени.
Догматический тон внушается обыкновенно глубоким невежеством. Кто ничего не знает, тот думает поучать других тому, что сам только что узнал, а кто много знает, тому и в голову не приходит, чтобы кто-нибудь мог не знать того, что он говорит; поэтому он говорит просто.
Человек, сильно убежденный в том, что он очень умен, почти всегда принадлежит к числу тех людей, у которых или мало ума, или вовсе нет его.
VI. О МАТЕРИАЛЬНЫХ БЛАГАХ
По мере того, как от человека уходят милости власти и большие богатства, в нем всё более и более обнаруживается то смешное, которое прикрывалось ими и которого никто не замечал раньше.
Если б мы не видели собственными глазами, то разве могли бы представить себе то странное неравенство между людьми, которое зависит от большего или меньшего количества принадлежащих им монет?
Не будем завидовать большому богатству иных людей: оно не дешево досталось им, и приобретение его было бы невыгодно для нас. Они заплатили за него своим спокойствием и здоровьем, своею честью и совестью: это слишком дорого, богатство не стоит приобретать по такой цене.
Сосий1 от ливреи перешел с кое-какими деньжонками к участию в откупах. Благодаря взяткам, насилию и злоупотреблению своею властью он — на развалинах многих семейств — поднялся, наконец, до известной высоты. Должность сделала его «благородным», ему недоставало только быть добродетельным человеком: место церковного старосты сделало и это чудо.
Арфюра хаживала некогда одна и пешком в большой притвор церкви св.*** и издали слушала проповедь кармелитского монаха или другого наставника, лицо которого видела только в профиль и многих слов которого не могла расслышать. Добродетель ее была тайная, а благочестие так же мало кому-нибудь известно, как и ее личность. Но вот муж ее вошел в восьмой пай по откупу, и какое чудовищное превращение менее чем в шесть лет! Теперь она уже ездит в церковь, и только в карете, за нею несут тяжелый хвост, оратор прерывает себя, пока она садится; она видит его прямо перед собой, слышит каждое слово его и видит каждый жест. Священники
Шампань по выходе из-за продолжительного обеда, раздувшего ему живот, с приятными парами в голове после авенайского или силлерийского вина, подписывает поданную ему бумагу, которая лишит хлеба целую провинцию, если кто-нибудь не поправит дела. Ему извинительно: как понять в первый час пищеварения, что где-нибудь могут умирать с голода?
Ничто лучше не показывает, какою безделицей считает бог богатства, деньги, большие состояния и другие материальные блага, предоставляемые им людям, как распределение их и сорт людей, наиболее наделенных ими.
Этот молодец такой свежий, цветущий, с таким отличным здоровьем — сеньор аббатства и десяти других бенефиций; всё это вместе приносит ему сто двадцать тысяч ливров дохода, которые он получает золотом. А в другом месте вы видите сто двадцать бедных семейств, которым нечем согреться зимой, у которых нет одежды, чтобы прикрыть себя, и часто нет хлеба, нищета их чрезвычайная и позорная. Какая неравномерность, и не показывает ли она ясно, что не всё кончается здесь?
Если разделить жизнь Р. Т. З.2 на две половины, то окажется, что первая, полная деятельности, вся занята тем, что они мучают народ, а вторая, ближайшая к смерти, — тем, что они выводят на чистую воду и губят друг друга.
Если вы войдете в кухню и увидите, до какого искусства доведен секрет угождать вашим вкусовым ощущениям и заставлять вас есть больше, чем необходимо; если вы подробно исследуете все приправы к мясу и другим кушаньям, которые должны составить приготовляемое для вас пиршество; если увидите, через какие руки проходят все эти яства и сколько принимают различных форм, прежде чем стать изысканными блюдами и достичь той чистоты и изящества, которые соблазняют вас, заставляют колебаться в выборе и, наконец, побуждают отведать всего; если вы увидите все эти блюда не на роскошно убранном столе, а в кухне, то какою грязью всё это покажется вам, какое вызовет отвращение!.. Если вы проникнете за кулисы театра и пересчитаете все гири, блоки и веревки, которыми производятся полеты и другие чудеса на сцене, если обратите внимание на то, сколько людей необходимо для того, чтобы приводить их в движение, какая сила рук и какое напряжение мускулов требуется от этих людей, то вы воскликнете: «Как! так вот чем производится то, что представляется таким прекрасным и кажется таким естественным и безыскусственным на сцене? Какого тяжелого напряжения, каких усилий всё это требует!»
Не заглядывайте же и в закулисную жизнь партизанов, не углубляйтесь в исследование, не дознавайтесь, каким образом создаются богатства их.
Xризипп «новый» человек, первый в своем роде ставший «благородным», тридцать лет тому назад мечтал о том, чтобы сделаться, в один прекрасный день, обладателем хотя бы двух тысяч ливров дохода: это было верхом его желаний и честолюбия, он сам это говорил, и еще живы люди, которые помнят это. Теперь он достиг, уж не знаю, какими путями, того, что дает в приданое за одною из дочерей тот капитал, который некогда желал иметь для себя на всю жизнь; такие же капиталы лежат у него в сундуках для каждого из остальных детей его, которых он должен наделить, — а детей много у него, — но это еще не всё наследство, которое оставит он: после смерти его можно надеяться получить и другие богатства. Хризипп жив еще, но уже стар и употребляет остаток своей жизни на хлопоты о всё большем и большем обогащении.