Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856-1869 гг.
Шрифт:
Марья Васильевна.
Дворовые, я знаю, это само собой, да и мужики теперь посл Грамоты уже не работаютъ. Что же тутъ хорошаго, я не пойму.
Иванъ Михайловичъ.
Сто не сто, а разъ 50 я теб уже толковалъ, что по Уставной грамот они положенные дни работаютъ, а не вс. Въ этомъ то и сила.
Марья Васильевна.
Какже говорили, что совсмъ перестали работать? Намедни вс говорили, что ихъ послали, а они не пошли. Я этаго не пойму, Jean...
Иванъ Михайловичъ.
Если бы вовсе не работали, такъ намъ бы сть давно нечего было. Меньше работаютъ. Ну, да за то все въ формахъ законности, а не произвола. Ну, да не поймешь.
Марья Васильевна.
Такъ что же хорошаго, что меньше работаютъ? Это не хорошо, значитъ, сдлано. Да ты не сердись, ne vous fachez pas,
Иванъ Михайловичъ.
Что же мн сердиться, вдь это видно такая судьба, что ты ничего не понимаешь. (Беретъ чай и задумывается.)А Люба гд?
Марья Васильевна.
Она рано за грибами ушла съ двочками.
Иванъ Михайловичъ.
A Анатолій Дмитріевичъ еще не прізжалъ и не присылалъ?
Марья Васильевна.
Нтъ еще. Что, Jean, я теб хотла сказать. Я слышала, что Анатолій Дмитріевичъ veut faire la proposition `a Люба, [226] xoчетъ Любочк свататься... Какъ это называется.
Иванъ Михайловичъ.
Отъ кого ты слышала?
Марья Васильевна.
On dit. Да говорятъ.
Иванъ Михайловичъ.
Кто говоритъ? Въ 4-хъ стнахъ сидишь, кто можетъ говорить. Ну что-жъ, что говорятъ.
Марья Васильевна.
Я знаю, ты меня ни во что считаешь. Только [227] я слышала, что онъ нехорошій человкъ. Какая же это служба по винной части! [228] Да и главное — бахвалъ; я тебя прошу, Jean, [229] ты объ этомъ подумай.
226
[хочет сделать предложение Любе,]
227
Зачеркнуто: не отдавай ты ее, право. Чтожъ ее загубить.
228
Зачеркнуто: Да и что, винный приставъ какой то. Да и онъ говоритъ скупъ. Онъ и приданое все сосчиталъ.
229
Зачеркнуто: не отдавай ты ее за него, пожалей меня.
Иванъ Михайловичъ.
Вдь что въ эту голову не втмяшится! И откуда словъ такихъ набралась. Нтъ, ты ужъ, матушка, эти глупости оставь. Что за бахвалъ, — и откуда ты это дурацкое слово взяла.
Марья Васильевна.
Да такъ вс говорятъ.
Иванъ Михайловичъ.
Чего не взбредетъ въ эту башку! Это кто теб навралъ? Эхъ, матушка, не намъ съ тобой судить про этаго человка. Я не знаю отца, который бы за честь себ не почелъ родство съ такимъ человкомъ. Да и терпть не могу загадывать и сватать. Какой бы онъ ни былъ, власть Божья, а намъ толковать нечего. Человкъ замчательный, писатель. И ужъ врно не на деньгахъ женится. Это врно.
Марья Васильевна.
Никто не говорилъ. J’ai mon opinion, у меня свое мнніе.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, слушай-же: первое дло, Анатолій Дмитріевичъ человкъ современный, передовой, огромнаго ума, образованья, писатель, человкъ, котораго вся Россія знаетъ, можетъ быть. Это, матушка, въ ныншнее время лучше генеральскихъ чиновъ. Потомъ, служба у него прекрасная, честная, — по новому акцизному управленію, 2 000 жалованья. А захоти онъ только — такому человку все открыто. Другое дло то, что въ немъ и странности, и все — не свтскій онъ человкъ, но ужъ знаешь, по крайней мр, что безкорыстнйшій человкъ. Этотъ человкъ женится, такъ не на деньгахъ. Съ нимъ всякая двушка будетъ счастлива, хоть бы у ней ничего не было. [230]
230
Зачеркнуто: А главное то, что Люба имъ очень занята.
Марья Васильевна.
А говорятъ, что онъ скупъ.
Иванъ
Ну, понесла! Я теб говорю, безкорыстнйшій человкъ. Ужъ это доказано.
Марья Васильевна.
А говорятъ, онъ все и приданое сосчиталъ.
Иванъ Михайловичъ.
Катенька, хоть ты бы объяснила ей, что Анатолій Дмитричъ не такой человкъ.
Катерина Матвевна.
Марья Васильевна съ Марьей Исаевной имютъ свои убжденія. Для меня странно только то, на какомъ основаніи можно обвинять въ гнуснйшихъ замыслахъ человка, не давшаго на то никакого права. Этотъ господинъ всей жизнью своей доказываетъ, что цль его есть только общее дло. — Ежели бы этотъ господинъ вздумалъ соединиться съ женщиной, то онъ первымъ условіемъ поставилъ бы независимость, какъ личную, такъ и имущественную.
Иванъ Михайловичъ (задумывается. Молчаніе).
Да, хоть и трудно нашему брату, старику, перемнить старинныя привычки, и много увлеченья, легкомыслія въ молодежи, а нельзя не отдать справедливости новому поколнью. Да. [231]
Катерина Матвевна (отрываясь отъ книги).
Изъ всего, что вы сказали, въ этомъ одномъ я раздляю ваше убжденіе. Прогрессъ неудержимо вноситъ свтъ въ самыя закоснлыя условія жизни.
231
Зачеркнуто: нтъ лучше, лучше, все лучше стало.
Иванъ Михайловичъ (помолчавъ немного).
Да, вольный трудъ идетъ, идетъ. Трудно съ работниками. Ну, да ничего, наладится... Вотъ, дай выкупъ сдлаю, раздлаюсь совсмъ съ мужиками, останутся одни землевладльческія отношенія. И право, хорошо, да.
Марья Васильевна.
Что же это выкупъ лучше будетъ, Jean? Это бы ужъ лучше.
Иванъ Михайловичъ.
Лучше не лучше, а надо. Вонъ Катенька съ Анатоліемъ Дмитричемъ считаютъ меня и консерваторомъ, и ретроградомъ, а я сочувствую всему. Прорвется старое — нельзя, а сочувствую. Вонъ молодое поколнье-то наше растетъ. И Любочка замужъ выйдетъ за этаго ли, за другаго, а не за нашего брата, а за новаго, современнаго человка, и Петруша уже растетъ не въ тхъ понятіяхъ. Что же, мн не врагомъ же быть своихъ дтей! Гд онъ, Петя-то? Съ учителемъ врно?
Марья Васильевна.
На озеро пошли, какія-то травы ловить хотли. Я не поняла. Я ужъ боюсь, какъ бы не утонули. Vraiment, je crains. [232]
Иванъ Михайловичъ.
Какія травы ловить?
Катерина Матвевна.
Алексй Павлычъ говорилъ, что они хотли длать изслдованія надъ организаціями волоконъ водорослей.
Иванъ Михайловичъ.
Ну вотъ, вкъ то! Разв я мальчишкой имлъ понятіе oбъ этомъ, а нынче вонъ, мальчишка, а ужъ естественныя науки... и все. Нтъ, этотъ студентъ удался славный. Спасибо Анатолію Дмитричу, рекомендовалъ. Славный студентъ, этакой спок..... мил..... славный, славный. Эй, Сашка! Трубку! (Къ Катерин Матвевн.)По привычк мы! Ну, Александръ Василичъ. (Входитъ Сашка съ трубкой.)
232
[В самом деле, я боюсь.]
Марья Васильевна (вдругъ сердится).
Да, теб вс хорошіе, только жена не хороша! А что жъ блья у него ничего нтъ? Няня все постельное блье прізжее отдала, a прідетъ кто, и нечего постелить. Что жъ это въ одномъ сертучк — ничего нтъ. Я своихъ простынь не отдамъ. Вотъ ты какъ судишь!
Иванъ Михайловичъ.
Ну, понесла. Полно, пожалуйста, скажи нян, она устроитъ, я человку радъ, что дльный малый.
Марья Васильевна.
Что-жъ дльный, я то въ чемъ виновата? пріхалъ безъ ничего и всего требуетъ. Выдумалъ теперь молоко пить, — и Дуняша жаловалась. Ты долженъ смотрть. Чтожъ онъ за учитель, коли у него блья нтъ.