Полное собрание сочинений. Том 74. Письма 1903 г.
Шрифт:
Я был рад узнать всё то, что вы пишете про ваше общество1 и про себя, и благодарю вас за ваше письмо.
Ваш друг Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 4, лл. 236—237. Датируется по •отметке на письме адресата.
Ответ на письмо Перси Редферна от 4 февраля н. ст. 1903 г. о преимуществах добрых дел и самосовершенствования сравнительно с проповедью.
1 Манчестерское Толстовское общество. См. т. 73, письмо № 131.
58. М. Л. и H. Л. Оболенским.
1903 г. Февраля 26. Я.
Последнее (да и первое) письмо писал вам, милые мои Маша, Коля, совершенно забыв о том, что с вами Лиза.1 Как сразу я решил, что вы едете одни, так у меня и запечатлелось. А о Лизе я не то, что забываю, но всегда часто и хорошо вспоминаю, благодаря ее доброму уходу за мной и вообще доброму отношению ко мне и нашему от этого сближению. Когда вспоминаю, что она с вами, то рад за вас. Вы и так не унылы, но она подбодрит вас своей открытостью ко всему хорошему. Очень мне интересно ваше впечатление от заграницы. Новая атмосфера не может не действовать и всегда благотворно. Держитесь больше этой атмосферы чужой, интересной, а не своей. Не будь, Коля, слишком спокойно равнодушен, а удивляйся и радуйся, если есть чему. Я толстею, но не здоровею, — не могу работать. С[офья] А[ндреевна] в Москве и едет на день в Петербург, Андрюша в Москве, заболел опять сильным колитом; 40° темп[ература] была. Я с дяд[ей] Сереж[ей] усердно переписываюсь. У них всё по-старому. Нынче приезжает по телеграмме мама Ф. И. Маслов.2 Постараемся воспользоваться им и быть ему приятным. Целую вас всех.
Л. Т.
Впервые опубликовано по копии в «Современных записках» 1926, XXVII, стр. 271—272. Датируется по ответному письму Е. В. Оболенской от 17 марта 1903 г.
1 Елизавета Валерьяновна Оболенская.
2 Федор Иванович Маслов (1840—1915), помещик Орловской губ. (имение Селище), в то время председатель первого гражданского департамента Московской судебной палаты. С семьей Масловых была близка С. А. Толстая.
59. В. В. Розанову.
1903 г. Февраля 28. Я. П.
Василий Васильевич,
Очень сожалею, что вы мое — непродолжительное — молчание несправедливо приняли за нежелание познакомиться с вами и вашей женой. Я очень медленно поправляюсь и только на днях стал выходить и почувствовал себя крепче. Надеюсь, что вы теперь исполните, и ваша жена, ваше намерение посетить меня. Теперь я особенно усердно прошу вас об этом, так как мне бы было очень больно думать, что я вызвал неприятное чувство в добро расположенном ко мне человеке, которого я знаю по Н. Н. Страхову.1 Он любил и ценил вас, а я всегда с любовью вспоминаю про милого, доброго, ученого, смиренного и не по заслугам любившего меня Страхова.
Надеюсь, что до свидания. Если телеграфируете, то вышлем за вами лошадей.
Лев Толстой.
28 февр. 1902.2
Впервые опубликовано в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 225.
1 Николай Николаевич Страхов (1828—1896). См. т. 61, стр. 234.
2 В подлиннике дата (год) ошибочна.
Розанов был в Ясной Поляне 6 марта. По поводу его посещения Л. Л. Толстой записал: «Отец был поражен его малой образованностью» («Столица и усадьба» 1914, № 4).
* 60. Т. Л. Сухотиной.
1903 г. Февраля 28. Я. П.
Давно не писал тебе, милая Таничка, и чувствую,
А сил нет. Теперь две недели ничего не писал. Только ем, читаю и езжу кататься. Жду впечатлений Маши от заграницы. Мама в Петерб[урге], Дора едет в Швецию. У нас сейчас Фед[ор] Ив[анович] Маслов, зовет играть в винт.
Целую тебя и Мишу и твоих детей.3
Л. Т.
Датируется по расположению письма в копировальной книге № 4, лл. 240—241.
1 С первых чисел февраля 1903 г. Толстой стал записывать в Дневник свои мысли, касающиеся «философского изложения истинной жизни». См. т. 54.
2 «И свет во тьме светит». Толстой начал писать драму в 1890 г.; последний раз обращался к работе над нею в октябре 1902 г.
3 Дети М. С. Сухотина от первого брака.
* 61. П. Ройзману.
1903 г. Марта 1. Я. П.
Единственная возможность разумной, свободной (п[отому] ч[то] только проявления любви ничем не могут быть воспрепятствованы) и радостной жизни есть жизнь, целью которой поставлено благо других людей, жизнь, руководимая любовью к ближнему. Человек же, между тем, до такой степени связан своею телесною личностью, что не переставая помнит о себе, страдает, боится за себя, заботится о себе и только временами может заставлять себя помнить, заботиться, страдать за ближнего. Если он иногда и занят деятельностью, имеющей целью благо ближнего, то большей частью делает это для получения одобрения, похвалы от людей, т. е. опять же для себя. Как выйти из этого? В этом тот вопрос, который вы мне ставите.
Выход есть только один, указанный нам древней мудростью и подтвержденный христианством: прежде, чем любить ближнего, или для того, чтобы любить ближнего, надо любить бога всем сердцем и всем помышлением. Только через такую любовь к богу можно любить ближнего. Всякая любовь к ближнему, корень которой не в любви к богу: любовь к родным, к друзьям, к приятным людям, благодушие ко всем, вызываемое хорошим расположением духа, часто принимаемое за любовь, не есть та любовь, проявление которой дает смысл и радость жизни. «Если любите любящих вас, то делаете то же, что язычники», т. е. не следуете еще христианскому закону любви, корень которой в любви к богу и которая вследствие этого не ограничивается близкими и людьми, любящими нас, но распространяется на всех, на чуждых нам людей и особенно вследствие препятствия, которое она должна преодолеть, усиливается, направляясь на враждебных нам людей — любовь к ненавидящим нас и к врагам.
Только любовь к богу, т. е. любовь к истине, к добру может, если не уничтожить, то преодолеть наш эгоизм и привести нас к настоящей любви к ближнему. И любовь эта возникает не сама собой, а достигается усилием.
Прямо, непосредственно любить ближнего настоящей любовью нельзя так же, как нельзя прямо по телефону передать своей речи соседу, а надо обратиться к центральной станции. Точно так же, чтобы истинно любить ближнего, надо обратиться к богу и из любви к нему, к истине, к добру сделать усилие для того, чтобы любить ближнего.