Полное собрание сочинений. Том 85. Письма к В. Г. Черткову 1883-1886 гг.

Толстой Лев Николаевич

*92.

1885 г. Декабря 17. Москва.

Не думайте, милый другъ, чтобы я не думалъ о васъ, если не писалъ. Думаю безпрестанно, и думать о васъ и близкихъ мн людяхъ — моя радость и утшеніе. Я и написалъ вамъ длинное письмо, но не послалъ; покажу когда нибудь при свиданьи. Писалъ я не о васъ и не о дл настоящемъ, а о себ и потому не послалъ. — Я хочу ухать завтра въ деревню; передъ отъздомъ напишу вамъ, чтобы вы знали, гд я.¹ — Мн кажется, что не нужно вамъ говорить, что я не только желалъ бы помочь Ростовцеву,² но считаю такія дла единственной цлью своей жизни; но я чувствую, что я самъ такъ плохъ, что не могу никому помогать прежде, чмъ не помогу себ. Я очень плохъ, слабь, встревоженъ и въ уныніи. Объ этомъ я и писалъ вамъ. Коротко сказать, я не умю, не могу относиться къ окружающей меня жизни, къ той, въ к[оторой] я долженъ жить, кротко, любовно и потому спокойно. А я страдаю и заставляю страдать других, не помогаю имъ, раскаиваюсь и потому страдаю еще больше. И ничего не работаю, кром физической работы, и страдаю еще тмъ, что не длаю того, что долженъ. — Мн надо уединенія, чтобы поправить свои расшатанныя силы и физически

и нравственно. Правду вамъ сказать, несмотря на всю мою любовь къ вамъ и на радость видть васъ — радость такую, что если бы вы пріхали въ Ясную, я бы былъ радъ, теперь, разсуждая, я вижу и знаю, что для меня нужне и лучше всего побыть одному. — Впрочемъ мы будемъ переписываться, и тогда видно будетъ. — Прощайте, или до свиданья, передайте мою любовь всмъ нашимъ друзьямъ.

Здсь Фрей поддерживаетъ и утшаетъ меня. Чмъ больше его знаю, тмъ больше люблю. Онъ будетъ въ П[етер]б[ург] въ конц этой недли.³

Л. Т.

Печатается впервые. На подлиннике рукой Черткова пометка: «М. 17 Дек. 85». Нужно думать, что письмо было написано в тот же день, когда на него был наложен штемпель отправления, — не ранее: судя по двум письмам Черткова от 20 декабря, оно было получено им в Петербурге только 20-го.

Толстой отвечает здесь на письмо Черткова от 14 декабря, последняя часть которого, являющаяся откликом на письмо Толстого № 90 от 6—7 декабря, уже приведена нами в заключительном примечании к этому письму. Начинается оно с описания той здоровой трудовой жизни, какую он, Чертков, ведет в это время, целиком посвящая себя делам «Посредника». Раз в неделю сотрудники собираются вечером в складе для обсуждения материалов, пригодных к изданию. Заказы идут со всех сторон — и из Сибири, и из Закавказья, так что книг не хватает... Затем Чертков спрашивает: «Что вы думаете делать? Собираетесь ли в Ясную раньше праздников или нет? Мне это хотелось бы знать, для того чтобы сообразить, как распорядиться своей поездкой в Москву. Ростовцев [см. ниже прим. 2], о котором я вам не раз говорил, на этих днях приезжает в Москву. Мне очень хотелось бы, чтобы он с вами повидался. Я уверен, что это ему нужно; а то он может совсем погибнуть, и именно из-за неимения людей, которые могут поддержать, ободрить его на хорошем пути, который он понимает и к которому его очень тянет. Если вы уже будете в Ясной, то, пожалуйста, скажите мне, можем ли мы с ним навестить вас там. Это будет, вероятно, в последних числах декабря».

¹ Чувствуя после всего совершившегося потребность на время уйти от измучившей его жизни, Толстой в этот момент, очевидно, еще колебался, куда именно ему поехать.

² Николай Дмитриевич Ростовцев (1845?—1921) — мелкий землевладелец Острогожского уезда Воронежской губ., где находилось и имение Чертковых. В молодости был артиллерийским офицером, потом сделался земским деятелем и 30 лет состоял членом уездной земской Острогожской управы. В начале 1880-х гг. сблизился с Чертковым, и они делились всеми своими душевными переживаниями и мыслями религиозно-нравственного характера. В письме к Толстому от 24—25 октября 1884 г. из Лизиновки Чертков писал о нем: «Здесь проводит со мной несколько дней Ростовцев..., о котором я вам когда-то, кажется, и говорил и писал. Он человек умный, добросовестный. Последние годы он очень опустился. Теперь... он стал меньше пить и вообще признает в себе возобновление прежних стремлений к добру и правде... Он в высшей степени интересуется всеми вашими последними писаниями, и мы много обсуждаем вместе с ним учение Христа — серьезно, не для разговора. Он принадлежит к тому разряду людей, которые сейчас применяют то, до чего дошло их сознание, и потому он особенно меня интересует». По сообщению Черткова, с 1896 г. Ростовцев постоянно проживал на своем маленьком хуторе, в самой скромной обстановке, предоставив местным крестьянам в безвозмездное пользование половину своей полевой земли. Как он, так и все члены его семьи принимали участие во всех полевых работах. После переворота 1917 г. он был оставлен крестьянами на этом хуторе и жил там с семьей, питаясь доброхотными даяниями крестьян-соседей, ценивших его отношение к ним в прошлом и ту помощь, какую оказывал им он и его дочь Мария Николаевна. — В годы, последовавшие за комментируемым письмом Толстого, он познакомился с Ростовцевым и, очевидно, оценил его, потому что в письме к Черткову от 28 февраля 1889 г. (см. т. 86), высказав свои мысли по волнующим его нравственным вопросам, он говорит в заключение, что пишет это для всех близких ему людей, находящихся в окружении Черткова, и называет в их числе Ростовцева.

³ О В. Фрее см. прим. 3 к п. № 80 от 19—20 сентября 1885. В ответ на сообщение Толстого о Фрее, Чертков, повидавшись с ним в Петербурге, 28 декабря пишет: «Виделся я с Фреем... Он мне понравился как человек и своим теплым отношением к вам. Я, собственно, и был у него для того, чтобы узнать что мог про вас... Мы немножко поспорили, очень мягко и хорошо. Я не чувствую много общего с ним в понимании жизни. Он мне кажется непоследовательным в своих убеждениях, допуская насилие в виде исключения, и не допуская его в принципе... Исповедуя культ «человечества», он однако не в состоянии обнять всего человечества, т. е. всякого человека без исключения. Некоторых людей, мешающих его планам и вторгающихся в сферу его деятельности с целью мешать ему в исполнении его служения людям, он считает врагами и своими и человечества и допускает в отношении к ним насилие во имя человечества, упуская из виду, что они тоже человечество... — Сегодня у А. М. Калмыковой собрание — в роде, кажется «диспута», между Фреем и Оболенским».

* 93.

1885 г. Декабря 18. Москва.

Озмидовъ написалъ мн это письмо, и я пересылаю его вамъ. Онъ говорить хорошо, а пишетъ очень дурно. И это письмо его мн очень не нравится. — Я понимаю его такъ: это человкъ съ преобладаніемъ ума надъ сердцемъ. И умъ его привелъ къ настоящему пути. Но на этомъ же пути умъ и ставить ему препятствія, и главное самолюбіе. Я, какъ увижу его, такъ скажу ему это самое. — Я увренъ главное въ томъ, что онъ вполн искрененъ. Завтра ду съ дочерью¹ къ Олсуфьевымъ² за 50 верстъ отъ Москвы, на недлю. Если не напишу вамъ завтра еще, что я измнилъ это намреніе, то значить, я ухалъ. Оттуда напишу вамъ. О свиданіи съ вами и Рост[овцевымъ] ничего

не могу сказать вамъ; я слишкомъ измученъ и растрепанъ. Оттуда, гд я намренъ устроить себ уединеніе хоть на недлю, напишу вамъ.

Письмо печатается впервые. На подлиннике рукой Черткова пометка: «18 декабря 85». Нужно думать, что эта дата, соответствующая штемпелю отправления, относится и к дню написания письма, потому что в нем Толстой, уже определенно указывая, куда он решил уехать, говорит о своем отъезде на следующий день, а из выше цитированного письма С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 20 декабря, мы знаем, что он уехал 19 декабря.

Письмо написано на двух чистых страницах письма H. Л. Озмидова, пересылаемого Черткову (Об Озмидове см. прим. 1 к п. № 3 от 24 января 1884 г.). В письме этом Озмидов говорит (цитируем с сокращениями): «Хороший мой Лев Николаевич! Забыл я сказать вам, не надо ли Черткову агента по делам «Посредника»?.. Участвовать в распространении этого дела было бы мне весьма приятно. Вознаграждения не требуется: у меня еда есть месяца на 2 или на 3. Если дела будет впоследствии очень много и если я не смогу иметь постоянный заработок, то тогда еще успеем поговорить и о еде. Теперь нужно только мне участвовать в сем деле. Если вы благословите сие, то припишите здесь несколько нужных слов и это же письмо мое пошлите Черткову. Если он во-истину Христовой веры, то он со мной не расстанется во веки веков. В этом я уверен...»

¹ Толстой уезжал с дочерью Татьяной Львовной.

² Гр. Олсуфьевы — давние знакомые Толстых, богатая семья, состоявшая из гр. Адама Васильевича (1833—1901) отставного генерал-лейтенанта и помещика, жены его Анны Михайловны, урожденной Обольяниновой (1835—1899) и трех детей их: сыновей Михаила (1860—1917) и Дмитрия (р. в 1862 г.) и дочери Елизаветы (1857—1898). В дневнике Толстого за 1884 г. много раз упоминается о том, что он посещал их в Москве.

Не раз гостил он и в имении их Никольском-Горушках (или Никольском-Обольянинове) Дмитровского уезда Московской губ., в 20 верстах от ст. Подсолнечная Николаевской, ныне Октябрьской ж. д. В письме к Софье Андреевне из Никольского-Обольянинова от 23 декабря 1885 г., т. е. как раз во время поездки туда, Толстой характеризует семью Олсуфьевых в следующих словах: «...Очень, очень милое, честное всё семейство... Роскошь жизни их большая и, очевидно, тяготит, давит их, и им скучно, и у них скорее скучно. Выкупается всё нравственной чистотой и честностью, которая чувствуется во всех» (AT).

Отвечая на письмо Толстого по вопросу об Озмидове, Чертков пишет: «...Как paз Сытин просил рекомендовать ему развитого человека, который был бы под рукою для того, чтобы держать корректуру наших книжек перед самым их печатанием... Мне кажется, что Озмидов может хорошо это исполнять, а там может быть он еще для чего-нибудь пригодится Сытину. Сытин и теперь за эту работу готов платить. Письмо Озмидова мне также очень не понравилось. Но я рад был слышать от вас, что вы верите его искренности. Однако, я также рад, что в данном случае Озмидов войдет в деловые сношения не со мною, а с Сытиным»...

94.

1885 г. Декабря 27.

Очень вы меня утшили своимъ письмомъ, милый друтъ. Я нашелъ въ немъ то самое, чего ждалъ — сочувствія и сожалнія — состраданія. Удивляюсь, почему люди не любятъ и стыдятся быть жалкими: мн радостне всего именно это чувство состраданія. Я его заслуживаю со всхъ сторонъ.¹ Много хотлось бы сказать вамъ, но отложу до свиданья, если Богъ велитъ. Я пробылъ здсь 8 дней, и мн было почти хорошо. Нехорошо — полное непониманіе того, въ чемъ моя жизнь, и роскошная праздная жизнь, а хорошо — доброта, честность и чистота и не любовь, a уваженіе ко мн всхъ ихъ. Кром того были мои: Сережа,² Таня³ и Леля,⁴ и теперь еще здсь двое. Въ самое рождество случилось, что я пошелъ гулять по незнакомымъ пустыннымъ зимнимъ деревенскимъ дорогамъ и проходилъ весь день и все время думалъ, каялся и молился. И мн стало лучше на душ съ тхъ поръ. Я твердилъ одно: Отецъ нашъ — всхъ насъ людей, отецъ не земной, а небесный, вчный, отъ к[отораго] я изшелъ и къ к[оторому] приду, свята да будетъ для насъ сущность (имя) твоя (сущность твоя есть любовь). Да будетъ царствовать твоя сущность — любовь такъ, чтобы, какъ на неб любовно, согласно совершаются движенье и жизнь свтилъ, — воля твоя, — чтобъ также согласно, любовно шла наша жизнь здсь, по твоей вол. Пищу жизни, т. е. любви къ людямъ — отношенія съ людьми, дай намъ въ настоящемъ, а прости, сдлай, чтобы не имло на меня, на мою жизнь вліянія то, что было прежде, и потому я не вмняю никому изъ людей то, что прежде они сдлали противъ меня. Не введи меня въ искушеніе, извн соблазняющее меня, но главное — избави меня отъ лукаваго, отъ зла во мн. Въ немъ гордость, въ [немъ] желаніе сдлать то, что хочется, — въ немъ вс несчастія, — отъ него то избавь.⁵ — Пожалуйста, не показывайте всмъ моего письма. Неясно, странно, что я пишу, но тотъ, кто ходить тми дорогами, какъ я, пойметъ меня — вы. Я молился такъ и всегда съ радостью и сознаніемъ оживанія. Кто не любить брата, тотъ пребываетъ въ смерти. Я это боками узналъ. Я не любилъ, имлъ зло на близкихъ, и я умиралъ и умеръ. Я сталъ бояться смерти — не бояться, a недоумвать передъ нею. Но стоило возстановить любовь, и я воскресъ. Помогай намъ Богъ не умирать. — Завтра, если буду живъ, поду въ Москву. Прізжайте, все переговоримъ. Очень хочу работать, но вотъ уже давно нтъ силъ. — Я забылъ первую заповдь Христа: не гнвайся. Такъ просто, такъ мало и такъ огромно. Если есть одинъ человкъ, к[отораго] не любишь, погибъ — умеръ. Я это опытомъ узналъ.

Полностью печатается впервые. С исключением первых строк было напечатано в Б, III, Госизд., М., 1922, стр. 21—22. На подлиннике рукой Черткова: «28 дек. 85». Но письмо было написано 27 декабря, потому что в письме Толстого к Софье Андреевне от конца декабря, где тоже говорится, что он намерен уехать от Олсуфьевых в Москву на следующий день, к слову «завтра» прибавлено «в субботу»: в 1885 г. суббота приходилась на 28 декабря. Письма к Черткову и к Софье Андреевне, последние зa время пребывания Толстого у Олсуфьевых, написаны, повидимому, в один день, потому что Никольское-Обольяниново находилось в 20 верстах от железнодорожной станции, и, как видно из небольшого письма Черткова к Толстому от 28 декабря, Софья Андреевна предупредила его открытым письмом, что на почту оттуда ездят редко. Подтверждением даты «27 декабря» служат и слова Толстого «я пробыл здесь 8 дней»: он приехал к Олсуфьевым 19 декабря.