Полное собрание сочинений. Том 86. Письма к В. Г. Черткову 1887-1889 гг.

Толстой Лев Николаевич

⁴ Александр Иванович Герцен (1812—1870). Толстой, будучи в 1861 году зa границей, познакомился в Лондоне с Герценом и высоко ценил его, неоднократно перечитывая его произведения. В письме к H. Н. Ге отцу 13 февраля 1888 г. Толстой писал: «Всё последнее время читал и читаю Герцена... Что за удивительный писатель. И наша жизнь русская за последние 20 лет была бы не та, если бы этот писатель не был скрыт от молодого поколения. А то из организма русского общества вынут насильственно очень важный орган». См. т. 64.

⁵ Зачеркнуто: закр

⁶ Зачеркнуто: Обман

⁷ Александр Дмитриевич Тиличеев писал Толстому 7 февраля 1888 г.: «Очень благодарю вас зa доставление мне работы. Сегодня я получил 15 руб. (за перевод о пьянстве) от Черткова при очень милом письме» (АТБ)

⁸ О книге

Алексеева см. прим. к письму № 177.

* 179.

1888 г. Февраля 17. Москва.

Жалко мн очень Галю и вашу двочку. Надюсь, что теперь будетъ извстіе, что устроились. Вдь ее уже и безъ груди прикармливать можно. Письма ваши и др[угихъ], к[оторыя] вы мн прислали, не отсылаю. Если нужно, напишите. Письмо ваше Ол¹ лучше не посылать. Нельзя удержать свое сужденіе о лиц, съ к[оторымъ] примиряешь, а это то сужденіе больше всего мшаетъ примиренію. Вообще думаю, что вамъ надо отстраняться отъ вмшательства въ эти отношенія — не отъ холодности — я знаю, что ее въ васъ не можетъ быть, а отъ сознанія невозможности пронизать тмъ находящимся у васъ въ рукахъ орудіемъ, то, чт`o раздляетъ людей. Я на себ, по крайней мр, испытывалъ необходимость такого отстраненія и переносилъ ее безъ укоровъ совсти. Я же, откровенно говоря, не имю никакого опредленнаго сужденія объ этихъ отношеніяхъ и знаю, что очень тяжело быть призвану къ сужденію о нихъ, чт`o вы невольно испытываете, и чт`o я испыталъ, когда мн въ Москв разсказывалъ Ник[олай] Лукичъ.²

О Бил сейчасъ спрошу, пойду гулять — и выпишу вамъ черезъ Готье,³ если не слишкомъ дорого. Арнольдъ, несмотря на стихотворную форму, чрезвычайно вренъ Билю и взялъ у него почти все существенное. Ко мн поступаютъ рукописи по передлкамъ, вызваннымъ Тифлис[скими] барышнями, а здсь въ Москв существуютъ кружки — одинъ, мн знакомый, въ немъ участвуетъ Сербская,⁴ занимающаяся изданіемъ и выборомъ книгъ для народа. Я предложилъ кружку просматривать эти рукописи и ршать, стоить ли ими замнять то, что передлано, и Сытину предложилъ имъ дать на просмотръ рукописи. Об стороны согласились. Вы не имете ничего противъ? Это все рукописи такія, к[оторыя] чуть чуть лучше прежнихъ. Такъ какъ вновь печатается старое, то невольно является вопросъ — не замнить ли мене дурнымъ? Я эти дни составлялъ для Тихомирова книгу славянскую для чтенія изъ Втхаго, а главное, Нов[аго] Завта.⁵ Пріятная была работа.

Спасибо брату Емельяну за добрый совтъ и вамъ тоже.⁶ Чт`o-то еще нужно было, да не вспомню. Чт'o Залюбовскій⁷ и Ивановъ?⁸ Залюбовскаго зоветъ къ себ Поповъ.⁹ Цлую васъ всхъ и, по слову Емельяна, желаю больше любить.

Л. Т.

Полностью печатается впервые. Отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 61—62 и в журнале «Голос минувшего» 1913, № 5, отр. 224. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова «М. 17 февр. 88 №» черным карандашом «174», число 174 черным карандашом переделано на 177. Письмо его, как видно из ответного письма Черткова от 20 февраля 1888 г., было получено им 19 февраля вечером. Так как письма из Москвы в имение матери Черткова Лизиновку Воронежской губ. доходили обычно на третий день, датировка Черткова может быть принята, хотя вполне возможно, что письмо это было написано несколько раньше. В этом письме Толстой, отвечает на письма Черткова от 10, 11, 12—13 февраля. При первом из этих писем Чертков пересылал письма Емельяна Ещенко, Battersby, Репина и свое письмо к О. Н. Спенглер, дочери Н. Л. Озмидова, написанное Чертковым в связи с разногласиями, которые были в то время между Н. Л. Озмидовым и Ф. Э. Спенглером. При этом Чертков писал Толстому: «Письма Емельяна, Battersby, Репина — всё это хорошо, и я радуюсь тому, что вы им радуетесь. Но вот что не хорошо.... Не знаю, что делать для содействия единения между Олей и Федей, и не зная, могу ли я сколько-нибудь содействовать этому, и, наоборот, не напорчу ли я скорее. Я посылаю не Оле, а вам то письмо, которое я ей написал в ответ на прилагаемое же ее письмо ко мне. Вы проницательны и духовны. Если найдете, что следует ей послать это письмо, то верните его мне. Если нет, то разорвите, чему я буду более рад, чем если мне его вернете.... Я боюсь соваться туда, где без меня, может быть, всё лучше устроится. Вот это-то сомнение побуждает меня послать мое письмо к Оле — сначала к вам».

В письме от 11 февраля Чертков писал о затруднениях с кормлением его маленькой дочки и об очередных делах издательства «Посредник». В том же письме, в связи с своей

работой над книжкой о Будде, Чертков писал Толстому: «О Будде, пожалуйста, узнайте в Румянцевской библиотеке точное и подробное заглавие книги Beal, о которой вы пишете, и попросите Павла Ивановича поскорее мне ее выписать. Поэма Arnold’a действительно у меня. Я ее прочел. Это было первое, что я прочел о Будде, я увидел, что я с ним заодно, и мне очень хотелось бы способствовать единению с ним, как можно больше людей вообще, и русских простых людей в частности. Попытаюсь изложить, так как ни вы, ни Павел Иванович этого не делаете. А после вас двоих я считаю себя в праве пытаться, так как кроме вас никого подходящего не знаю. Этой работой я кроме того удовлетворяю и Урусова. Он просил меня когда-то в Лондоне познакомиться с каким-то буддистом. Я этого тогда не сделал и потом заметил, что Урусову это причинило огорчение. Теперь же за работою над Буддою я радуюсь вместе с Урусовым, который не умер, а только тело его разложилось. Кстати согласны ли вы с таким определением плотской смерти; она есть освобождение своей личности от условий времени и пространства? Я потому спрашиваю, что от последнего нашего разговора о бессмертии (в гостинице) я сохранил невыясненное впечатление. Я хотел бы, чтобы вы написали о смерти небольшую притчу, выражающую итог того, чт'o сказано о смерти в вашей статье о жизни. »

Упоминаемый в письме Черткова Battersby (Вильям Баттерсби), друг Черткова, английский журналист, помогавший Черткову в переводе на английский язык книги «В чем моя вера».

В письме от 12—13 февраля Чертков пишет: «Опять наш ребенок голодает и опять ищем мать с ребенком для прикорма».

¹ Ольга Николаевна Спенглер.

² Николай Лукич Озмидов.

³ Владимир Гаврилович Готье (1843—1896), владелец магазина иностранных книг в Москве.

⁴ Ольга Яковлевна Сербская. М. А. Шмидт в недатированном письме к Толстому 1887 года пишет, что Сербская ее «большая приятельница», «горячо любящая» мысли Толстого. (АТБ)

⁵ Толстой имеет в виду материал, который он готовил Д. И. Тихомирову для «Книги для церковно-славянского чтения». М. 1889. На русском языке книга издана под заглавием: «Как жить по слову божию». Русский сборник статей и изречений, содержащих в себе нравственное учение из книг ветхого и нового завета. Русский текст к «Книге для церковно-славянского чтения». Составил Д. Тихомиров. Изд. учебного магазина «Начальная школа» Е. Н. Тихомировой. М. 1889. Цензурное разрешение от 17 октября 1888 г.

⁶ Толстой имеет в виду письмо Емельяна Ещенко от 8 февраля 1888 г., которое переслал ему Чертков со своей припиской. В этом письме Ещенко писал: «Мне Павел Иванович говорил, что вы хотите сочинить книжку против пьянства. Я этому очень рад, потому что мне совесть говорит, что это дело нехорошее, если человеку пить водку, а наипаче христианину, который отдал себя в жертву богу. За это спасибо, что вы сообщили нам это дело. Я думаю, что хорошо было бы, если бы в этом сочинении уместили хотя малую часть напротив курения табаку, потому что люди говорят, что дурно пить водку, и курят табак. Вот я слыхал от Владимира Григорьевича, что и вам делает небольшую помеху в вашей головной работе курение папирос. Я очень рад, что ваша совесть начала признавать лишним. Я в этом советую вам своим духовным разумением так: если ваша совесть признала лишним курить папиросу, то советую вам дать от разумения помощь духу над плотью, чтобы он мог отсекти эту непоследнюю часть плотской привычки. И в этом только можно претерпеть не более 4—5 дней. Но это будут страдания плоти; а дух и разум будут работать свое дело. А если же ваша совесть еще не говорит об этом небольшом поступке, то продолжайте лучше курить, но и не томитесь этой плотской привычкой, чтобы курить только один раз в день. В этом только будет продолжаться одно беспокойствие. А вы сделайте одно, на что укажет ваш разум. Я замечаю, что и Владимир Григорьевич считает лишним эту привычку. Я очень рад, но не знаю, как решится. Надеюсь, что господь управит его.

Затем прощай, дорогой брат Лев Николаевич. Целую вас братской любовью. Поклонитесь от меня братцам и сестрицам вашим. У Владимира Григорьевича я часто бываю. До свидания. Остаюсь брат ваш, любящий вас. Еще желаю более любить».

В своей приписке Чертков писал: «Мы говорили с Емельяном о курении, и это письмо его к вам выражает то, что мы думали вместе с ним. В подчеркнутом месте он не совсем ясно выразился. Я ему говорил, что, судя по себе, я думаю, что ваши попытки не курить отчасти расстраивают вашу возможность писать для нас всех. Я, кажется, сегодня перестал совсем курить».