Полное собрание сочинений
Шрифт:
Было ясно, что нам угрожает полное поражение, но тут, по счастью, на выручку пришел доктор, который успел собраться с мыслями и попросил египтянина ответить, могут ли его соотечественники всерьез тягаться с современными людьми в такой важной области, как одежда.
Граф опустил глаза, задержал взгляд на штрипках своих панталон, потом взял в руку одну фалду фрака, поднял к лицу и несколько мгновений молча рассматривал. Потом выпустил, и рот его медленно растянулся от уха до уха; но, по-моему, он так ничего и не ответил.
Мы приободрились, и доктор, величаво приблизившись к мумии, потребовал, чтобы она со всей откровенностью, по чести признала, умели ли египтяне в какую-либо эпоху изготовлять «Слабительное Йейбогуса» или «Пилюли Брандрета» [953] .
С замиранием сердца ждали мы ответа, но напрасно. Ответа не последовало. Египтянин покраснел и опустил голову. То был полнейший триумф. Он был
953
Брандрет Джозеф (1746-1815) – английский врач.
Придя домой, я обнаружил, что уже пятый час, и немедленно улегся спать. Сейчас десять часов утра. Я не сплю с семи и все это время был занят составлением настоящей памятной записки на благо моей семье и всему человечеству в целом. Семью свою я больше не увижу. Моя жена – мегера. Да и вообще, по совести сказать, мне давно поперек горла встала эта жизнь и наш девятнадцатый век. Убежден, что все идет как-то не так. К тому же мне очень хочется узнать, кто будет президентом в 2025 году. Так что я вот только побреюсь и выпью чашку кофе и, не мешкая, отправлюсь к Йейбогусу – пусть меня забальзамируют лет на двести.
Сила слов
Июнь, 1845
пер. В. Рогова
Ойнос [954] . Прости, Агатос, немощь духа, лишь недавно наделенного бессмертием!
Агатос [955] . Ты не сказал ничего, мой Ойнос, за что следовало бы просить прощения. Даже и здесь познание не приобретается наитием. Что до мудрости, вопрошай без стеснения ангелов, и дастся тебе!
Ойнос. Но я мечтал, что в этом существовании я сразу стану всеведущим и со всеведением сразу обрету счастье.
954
Ойнос – вино (греч.).
955
Агастос – идеальный (человек) (греч.).
Агатос. Ах, не в познании счастье, а в его приобретении! Вечно познавая, мы вечно блаженны; но знать все – проклятие нечистого.
Ойнос. Но разве Всевышний не знает всего?
Агатос. Это (ибо он и Всеблаженнейший) должно быть единственным, неведомым даже ему.
Ойнос. Но если познания наши растут с каждым часом, ужели мы наконец не узнаем всего?
Агатос. Направь взор долу, в бездну пространств! – попытайся продвинуть его вдоль бесчисленных звездных верениц, пока мы медленно проплываем мимо – так – и так! – и так! Разве даже духовное зрение не встречает повсюду преграды бесконечных золотых стен вселенной? – стен из мириад сверкающих небесных тел, одною своею бесчисленностью слитых воедино?
Ойнос. Вижу ясно, что бесконечность материи – не греза.
Агатос. В Эдеме нет грез, но здесь говорят шепотом, что единственная цель бесконечности материи – создать бесконечное множество источников, у которых душа может утолять жажду познания, вечно неутолимую в пределах материи, ибо утолить эту жажду – значит уничтожить бытие души. Вопрошай же меня, мой Ойнос, без смущения и страха. Ну же! – оставим слева громозвучную гармонию Плеяд и воспарим от престола к звездным лугам за Орион, где вместо фиалок и нарциссов расцветают тройные и троецветные солнца.
Ойнос. А теперь, Агатос, пока мы в пути, наставь меня! – вещай мне привычным земным языком. Я не понимаю твоих слов: только что ты намекнул мне на образ или смысл того, что, будучи смертными, мы привыкли наименовать Творением. Не хочешь ли ты сказать, что Творец – не Бог?
Агатос. Я хочу сказать, что божество не творит.
Ойнос. Поясни.
Агатос. Только вначале оно творило [956] . Те кажущиеся создания, которые ныне во всей вселенной постоянно рождаются для жизни, могут считаться лишь косвенными или побочными, а не прямыми или непосредственными итогами божественной творческой силы.
956
Только вначале оно творило. – Согласно учению деизма, существование бога признаётся в качестве первопричины мира. Будучи сотворён,
Ойнос. Среди людей, мой Агатос, эту идею сочли бы крайне еретической.
Агатос. Среди ангелов, мой Ойнос, очевидно, что она – всего лишь простая истина.
Ойнос. Насколько я могу тебя покамест понять, от некоторых действий того, что мы называем Природой или естественными законами, при известных условиях возникает нечто, имеющее полную видимость творения. Я отлично помню, что незадолго до окончательной гибели Земли было поставлено много весьма успешных опытов того, что у некоторых философов хватило неразумия назвать созданием animalculae [957] .
957
Микроскопических существ (лат.)
Агатос. Случаи, о которых ты говоришь, на самом деле являлись примерами вторичного творения – единственной категории творения, имевшей место с тех пор, как первое слово вызвало к жизни первый закон.
Ойнос. А ужели звездные миры, что ежечасно вырываются в небеса из бездны небытия, – ужели все эти звезды, Агатос, не сотворены самим Царем?
Агатос. Позволь мне попытаться, мой Ойнос, ступень за ступенью подвести тебя к наедаемому пониманию. Ты отлично знаешь, что, подобно тому, как никакая мысль не мокнет погибнуть, так же всякое действие рождает бесконечные следствия. К примеру, когда мы жили па Земле, то двигали руками, и каждое движение сообщало вибрацию окружающей атмосфере. Эта вибрация беспредельно распространялась, пока не сообщала импульс каждой частице земного воздуха, в котором с той поры и навсегда нечто было определено единым движением руки. Этот факт был хорошо известен математикам нашей планеты. Они достигали особых эффектов при сообщении жидкости особых импульсов, что поддавалось точному исчислению – так что стало легко определить, за какой именно период импульс данной величины опояшет земной шар и окажет воздействие (вечное) на каждый атом окружающей атмосферы. Идя назад, они без труда могли по данному эффекту в данных условиях определить характер первоначального импульса. А математики, постигшие, что следствия каждого данного импульса абсолютно бесконечны и что часть этих следствий точно определима путем алгебраического анализа, а также то, что определение исходной точки не составляет труда, – эти ученые в то же время увидели, что сам метод анализа заключает в себе возможности бесконечного прогресса, что его совершенствование и применимость не знают пределов, за исключением умственных пределов тех. кто его совершенствует и применяет. Но тут наши математики остановились.
Ойнос. А почему, Агатос, им следовало идти дальше?
Агатос. Потому что им пришли в голову некоторые соображения, полные глубокого интереса. Из того, что они знали, можно было вывести, что наделенному бесконечным знанием, сполна постигшему совершенство алгебраического анализа не составит труда проследить за каждым импульсом, сообщенным воздуху, а также межвоздушному эфиру – до отдаленнейших последствий, что возникнут даже в любое бесконечно отдаленное время. И в самом деле, можно доказать, что каждый такой импульс, сообщенный воздуху, должен в конечном счете воздействовать на каждый обособленный предмет в пределах вселенной; – и существо; наделенное бесконечным знанием, – существо, которое мы вообразим, – способно проследить все отдаленные колебания импульса – проследить по восходящей все их влияния на каждую частицу материи – вечно по восходящей в их модификациях старых форм – или, иными словами, в их творении нового – пока не найдет их наконец-то бездейственными, отраженными от престола божества. И не только это, но если в любую эпоху дать ему некое явление – например, если предоставить ему на рассмотрение одну из этих бесчисленных комет, – ему бы не составило труда определить аналитическим путем, каким первоначальным импульсом она была вызвана к существованию. Эта возможность анализа в абсолютной полноте и совершенстве – эта способность во все эпохи относить все следствия ко всем причинам, конечно, является исключительной прерогативой божества – но в любой степени, кроме абсолютного совершенства, этою способностью обладают в совокупности все небесные Интеллекты [958] .
958
...небесные Интеллекты. – Вероятно, По имеет в виду учение Данте об Интеллектах, которых в "просторечии люди называют Ангелами" ("Пир", II, 4). Данте следовал взглядам неоплатоников и полагал, что чисто интеллектуальные субстанции вполне отделимы от материи.