Полное собрание сочинений

Гарбузов Юлий

– А аналитического не существует?

– Решение кубических уравнений в школьную программу не входит.

– А нельзя здесь применить какой-нибудь искусственный прием?

– Не представляю.

– Ну ладно, Бог с ним. У тебя красивое платье.

– Правда? Это мне старшая двоюродная сестра подарила на день рождения. Ну, я подогнала его под себя и вот – надела в первый раз. А какие есть у тебя платья?

– Да, разные.

– Ой, покажи, а?

Вмешалась Милочка:

– У Лары пока ничего особенного нет. Вот когда она пойдет в школу, осенью, мы позаботимся

о ее гардеробе.

– А в какой класс ты пойдешь?

– Мама говорит, в девятый.

– А где ты раньше училась?

– Дома.

– Тебе нанимали учителей?

– Нет, меня мама с папой учили.

– Только-то? Как же ты собираешься в школу?

– Она сдаст осенью вступительный экзамен, – сказала Милочка.

– Ну, успеха тебе, Лара.

– Спасибо.

– А чем ты еще занимаешься дома помимо учебы и лечения, конечно?

– Какого лечения?

Галя вопросительно посмотрела на Милочку.

– Ларочка уже совсем здорова и никаких лечений не принимает. Она читает книги, изучает компьютер.

– О, да у вас чудесный компьютер. И ты умеешь на нем работать?

– Ну, не то, чтобы очень, но кое-что умею.

– А у меня нет компьютера. Можно к тебе приходить иногда, чтобы позаниматься на компьютере? Подучишь меня тому, чего я не постигла еще.

– А мама говорила, что ты отличница и знаешь все.

Галя усмехнулась.

– Ну, это громко сказано. Всего никто не знает, разве что Господь Бог. А быть отличницей – это еще не значит знать лучше других.

– Почему же ты тогда отличница?

– Вот пойдешь в школу, сама поймешь. Ну, ладно. Я пойду. Звони мне и приходи в гости, когда сможешь.

– Спасибо, Галочка. Ты такая хорошая! Прелесть!

– Да нет, обыкновенная. Ты мне тоже нравишься. До свидания.

Галя вышла, а Лариса проводила ее до выхода. Она вернулась в приподнятом настроении.

– Галя мне понравилась. Очень. Можно, я буду с нею дружить?

– Да, Ларочка, дружи, это просто необходимо.

Галя и Лариса, к нашей радости, быстро подружились. Теперь Лара требовала наряды, просилась в компанию Галиных друзей, часами болтала с нею по телефону. Потом она стала интересоваться ее подругами. Все меньше она задавала глупых вопросов. Галя ей приносила книги, а Лариса буквально глотала их. Она перестала смотреть все телепередачи подряд, быстро оценила классические произведения. Галя диву давалась, как можно так быстро все запоминать и соображать.

– Ну, Лариска, ты – потрясная! Еще месяц тому назад ни бельмесы не смыслила в физике, а сейчас вот меня консультируешь! А все же, где ты раньше училась?

– Я тебе уже говорила, помнишь? Нигде. Меня папа с мамой учили.

– Папа с мамой? – Галя удивленно посмотрела на Милочку. Она-то знала, что никакие мы с нею не папа с мамой, и что Милочка сама здесь появилась всего лишь немногим более года тому назад.

Чтобы разрядить обстановку, я сказал, что Ларочка всегда была очень способной и умной девочкой. Но неловкая обстановка после моих слов не исчезла. Через несколько минут Галя ушла домой, а Лариса, едва закрыв за нею дверь, спросила:

– Папа, а сколько мне лет?

Мы

ожидали какого угодно вопроса, только не этого. Я усиленно думал над ответом, но ничего подходящего в голову не приходило. Выручила Милочка.

– Чуть меньше, чем Гале – пятнадцать.

– Пятнадцать… А почему я не помню ни одного дня рождения? Гале вот, каждый год справляют.

– Раньше в этом не было необходимости, а двадцать второго августа обязательно справим.

– Это мне уже шестнадцать исполнится?

– Нет, пятнадцать. Это я приблизительно сказала.

– А почему вы меня в школу не отдали в семь лет, как Галю?

– Ты болела, Ларочка.

– Чем? Какой болезнью?

– Ну, это сложно объяснить. Ты же не врач, не поймешь.

– Я никогда не была глупой. Расскажи, чем я болела? Ты же врач. Скажи диагноз.

– Понимаешь, это связано с потерей памяти. Когда ты была маленькой, ты заболела гриппом и получила осложнение на голову. Но теперь все в порядке, голова у тебя нормальная, даже лучше, чем у многих других.

– Странно. Я помню, как вы с папой меня учили ходить, рассказывали, где стол, где окно, учили читать. А вот маленькой я себя совершенно не помню.

– Я же сказала, что ты потеряла память.

Лариса не сказала в ответ ничего, только как-то грустно посмотрела на Милочку, потом на меня и ушла в свою комнату.

– Как достать ей документы?

– Я уже думала над этим. Один мой пациент согласился помочь за двести долларов. Только спросил, какие данные записать ей в свидетельство о рождении.

– Имя и фамилия у нее уже есть, отчество тоже…

– Ты хочешь, чтобы она носила твою фамилию? И отчество по тебе?

– Разумеется. А как же еще?

– А матерью меня запишешь?

– А ты что, против?

– Нет, не против, но она потом спросит, как это так, что мы с тобой состояли в браке – я с Толиком, ты со Светкой, а родили ее вместе. Да и все люди будут задавать ненужные вопросы.

– Что поделаешь, история появления на свет нашей Ларочки прямо скажем, невероятная. Все равно придется выкручиваться.

– Лучше давай выдадим ее за дочь либо твоих, либо моих родственников, которые, скажем, погибли в автокатастрофе. А ей вроде как признаемся потом.

– Согласен, только мог же мой родственник иметь такие же имя и фамилию, как и я?

– А мать?

– Пусть ее тоже зовут Людмила, а фамилию сама придумай. Сразу в глаза не бросится, а потом выкрутимся. А как этот твой пациент бумагу выпишет?

– Не знаю, за это мы ему деньги заплатим. При нынешней неразберихе…

– А уголовщины в этом нет?

– Тогда само рождение Ларочки тоже уголовщина?

– Ладно, уговорила.

Так у Ларисы появились документы. Осенью мы ее определили в школу. Милочка все формальности уладила опять-таки через своих пациентов, так что Лариса пошла в девятый класс после вступительного экзамена, который выдержала великолепно. Только на два-три вопроса она дала наивные и удивительно странные ответы. Но учителя на это не обратили особого внимания, девочка болела и жила до сих пор где-то в Средней Азии. Ничего, мол, удивительного.