Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

527

Мы никуда не уходили От этой медленной земли, Хотя созвездья нас будили И принимали корабли. Мы возвращались с темных башен, Мы подчинялись якорям, И равнодушен и вчерашен Наш путь по небу и морям. Немного золотистой пыли, Немного пены за кормой, - Вот все, что было, где мы были, Венчало жребий твой и мой. Мы только исповедь усталых, Забредших в звездные поля, Матрос, поющий

о кораллах С высокой мачты корабля. 1918

528

Не осыпались розы в корзине, Не распахла трава на лугу, И на небе прозрачном и синем Журавли не рисуют дугу. Но приходят покорные сроки. Грею руки на слабом огне, И лукавый, холодный, жестокий Острый месяц колдует в окне. И, тая неземную обиду, Что не мне, а другим суждено, Я уеду обратно в Колхиду Возвращать Золотое Руно. 1918

529

Когда я вижу женщин на крыльце, Сквозь хлопья снега - желтые закаты, Я думаю о тайне, о конце, О смерти, перед жизнью виноватой. Пускай я знаю: эта смерть не нам, Нас ангелы и сторожат, и любят, И, как детей, разучат по складам Богов бояться и скучать по людям. Но сердце, сердце, что любило так Всю эту землю, нежную и злую, - Оно не знает, друг она иль враг, Но к остающимся ее ревнует. А хлопья снега падают кругом, Бледнея, гаснут желтые закаты, И женщина стучит в холодный дом С усмешкой грустною и виноватой… 1918

530

Ломает полночь черный сук, Неумолимо пахнет тленьем, И обегает злой паук Свое напрасное плетенье. В тот час, когда стучат в окно Нездешние и неживые, А в тихой комнате темно, И лают псы сторожевые - Зачем приходишь ты одна Столь обольстительно влюбленной, Что на рассвете у окна Я каждый день окровавлённый… 1918

531

В те дни, когда такого счастья Ничто не обещало мне, И только призрак сладострастья Мелькал на огненном коне, - Одна, одна среди томлений И отречений ты была Царицей нежных преступлений И обаятельного зла. Я не прощу, что ты сумела, Убив мой нежный, светлый страх, В глазах оставить образ тела И клятву страсти - на губах. Но страшно думать, что за муки Сладчайшие в моей судьбе, За нежно вскинутые руки - Мой смертный приговор тебе! 1918

532. Posthume

Их было двое, утром, на снегу - Неисцелимым утром!
– надо мною. Мне думалось: я их узнать смогу, Хотя в

глазах лишь небо голубое. Но голос женщины был странно тих, И так тревожен голос отвечавший, Что понял я, что я пугаю их, Невидевших, неверивших, незнавших. Но не было ни холодно, ни жаль. Звонили где-то… Шелестела хвоя… И застывала синяя эмаль В глазах раскрытых, прямо надо мною. 1918

533

Я руки грел горячими каштанами И равнодушным золотом лучей, И навсегда они остались странными От этой ласки, жаркой и ничьей. Кидаю ли их в небо золотистое, Роняю ли в зеркальный сумрак вод - Все та же лень, и грешная и чистая, Ни умереть, ни жить им не дает. Они дружны с грядущей неизбежностью, Они покорны медленной судьбе, И только раз дрожали всею нежностью - Когда я их протягивал тебе. 1918

534

Я повторю: я верен жизни этой.  В руке она Как спелый плод, июлями согретый,  Как горсть зерна. Я уронить боюсь ее на землю,  Когда я сплю. Я говорю, я вижу и я внемлю,  И я люблю. Люблю деревья с длинными ветвями,  И облака, И камни, подружившиеся с нами  На все века. И кожи цвет, и мягкий шелест ткани,  И тихий смех, И ту, которой столько есть названий -  Нежнее всех… Я сплю, я сплю и не могу проснуться,  Разрезать нить. Уйду напрасно. Обречен вернуться,  Чтоб разлюбить. 1918

535

Ветрами сорваны все листья, колеи Легли морщинами по пройденным дорогам, Но мы еще идем к приснившимся вдали Певучим берегам и дремлющим чертогам. Наш пламенный обет кощунствен иль велик? Своею верностью грешны мы или святы? Об этом скажет нам, но лишь в последний миг, Наш спутник ласковый и навсегда крылатый. 1919

536

Еще черемуха цвела, И было холодно немного, И свечка тонкая была В часовне зажжена для Бога. И были дороги Ему И мы, и небо голубое, И тонкий луч, томивший тьму У маленького аналоя. И Он являлся нам порой, Ночами, меркнувшими рано, В короне бледно-золотой, С улыбкой и свирелью Пана. Теперь приходит Он ко мне Другим, карающим и строгим, С глазами, ставшими темней, В венце, дарованном Немногим. Ведет таинственную речь, Персты берет и держит в ранах, И требует огромных свеч В торжественных и дымных храмах. 1920