Ты изумляешься, что я еще пою,Как будто прежняя во храм вступает жрица,И, чем-то молодым овеяв песнь мою,То ласточка мелькнет, то длинная ресница.Не всё же был я стар, и жизненных трудовНе вечно на плеча ложилася обуза:В беспечные года, в виду ночных пиров,Огни потешные изготовляла муза.Как сожигать тогда отрадно было ихВ кругу приятелей, в глазах воздушной феи!Их было множество, и ярких и цветных, —Но рабский труд прервал веселые затеи.И вот, когда теперь, поникнув головойИ исподлобья в даль одну вперяя взгляды,Раздумье набредет тяжелою ногойИ слышишь выстрел ты, — то старые заряды.
10 апреля 1885
Комета
«Дедушка,
это звезда не такая,Знаю свою я звезду:Всех-то добрее моя золотая,Я ее тотчас найду!Эта — гляди-ка, вон там, за рекою —С огненным длинным пером,Пишет она, что ни ночь, над землею,Страшным пугает судом.Как засветилася в небе пожаром,Только и слышно с тех пор:Будут у нас — появилась недаром —Голод, война или мор».«Полно, голубчик, напрасная смута;Жили мы, будешь ты жить,Будешь звезду, как и мы же, свою-то,Видеть и вечно любить.Этой недолго вон так красоваться,Ей не сродниться ни с кем:Будут покуда глядеть и бояться —И позабудут совсем».
Между 1874 и 1886
Крез
В Сардах пир, — дворец раскрыл подвалы,Блещут камни, жемчуги, фиалы, —Сам Эзоп, недавний раб, смущен,Нет числа треножникам, корзинам:Дав законы суетным Афинам,К Крезу прибыл странником Солон.«Посмотри на эти груды злата!Здесь и то, что нес верблюд Евфрата,И над чем трудился хитрый грек;Видишь рой моих рабынь стыдливый?И скажи, — промолвил царь кичливый, —Кто счастливый самый человек?»«Царь, я вспомнил при твоем вопросе, —Был ответ, — двух юношей в Аргосе:Клеобис один, другой Битон.Двух сынов в молитвах сладкой верыПоминала жрица строгой ГерыИ на играх славу их имен.Раз быки священной колесницыОпоздали к часу жертвы жрицы,И народ не ведал, что начать;Но ярмо тяжелое надето, —Клеобис и Битон, два атлета,К алтарю увозят сами мать.„О, пошли ты им всех благ отныне,Этим детям!“ — молится богинеЖрица-мать и тихо слезы льет.Хор умолк, потух огонь во храме,И украсил юношей венками,Как победу чествуя, народ.А когда усталых в мир виденийСон склонил, с улыбкой тихий генийОпрокинул факел жизни их,Чтоб счастливцев, и блажен и светел,Сонм героев и поэтов встретилТам, где нет превратностей земных.»«Неужель собрал я здесь напрасноВсё, что так бесценно и прекрасно? —Царь прервал Солона, морща лоб. —Я богат, я властен необъятно!Мне твое молчанье непонятно».«Не пойму и я», — ввернул Эзоп.«Царь, — сказал мудрец, — всё прах земное!Без богов не мысли о герое;Кто в живых, счастливцем не слыви.Счастья нет, где нет сердец смиренных,Нет искусств, нет песен вдохновенных,Там, где нет семейства и любви».
1872
«Целый мир от красоты…»
Целый мир от красоты,От велика и до мала,И напрасно ищешь тыОтыскать ее начало.Что такое день иль векПеред тем, что бесконечно?Хоть не вечен человек,То, что вечно, — человечно.
Между 1874 и 1886
Лиле
Лови, лови тыЧасы веселий,Пока ланитыНе побледнели,Но средь волненийЖивых и властныхПроси мгновенийУ муз прекрасных.
Между 1874 и 1886
«Юноша, взором блестя, ты видишь все прелести девы…»
Юноша, взором блестя, ты видишь все прелести девы;Взор преклонивши, она видит твою красоту.
Между 1874 и 1886
«О, не вверяйся ты шумному…»
О, не вверяйся ты шумномуБлеску толпы неразумному, —Ты его миру безумномуБрось — и о нем не тужи.Льни ты хотя б к преходящему,Трепетной негой манящему, —лишь одному настоящему,Им лишь одним дорожи.
Между 1874 и 1886
«Чем доле я живу, чем больше пережил…»
Чем
доле я живу, чем больше пережил,Чем повелительней стесняю сердца пыл, —Тем для меня ясней, что не было от векаСлов, озаряющих светлее человека:Всеобщий наш отец, который в небесах,Да свято имя мы твое блюдем в сердцах,Да прийдет царствие твое, да будет воляТвоя, как в небесах, так и в земной юдоли.Пошли и ныне хлеб обычный от трудов,Прости нам долг, — и мы прощаем должников,И не введи ты нас, бессильных, в искушенье,И от лукавого избави самомненья.
Между 1874 и 1886
«Он ест, — а ты цветешь напрасной красотою…»
Он ест, — а ты цветешь напрасной красотою,Во мглу тяжелых туч сокрылася любовь,И радость над твоей прелестной головоюРоскошною звездой не загорится вновь.И жертва зависти, и жертва кривотолка,За прелесть детскую погибнуть ты должна;Так бьется, крылышки раскинув, перепелка,Раздавлена ногой жующего вола.
30 марта 1886
«На зеленых уступах лесов…»
На зеленых уступах лесовНеизменной своей белизнойВознеслась ты под свод голубойНад бродячей толпой облаков.И земному в небесный чертогНе дано ничему достигать:Соберется туманная рать —И растает у царственных ног.
23 июля 1886
«В те дни, как божествам для происков влюбленных…»
В те дни, как божествам для происков влюбленныхБродить среди людей случалося не раз,При помощи собак, Дианой обученных,Пресветлый Аполлон овечье стадо пас.Любил своих овец сей пастырь именитый;Как их улучшить быт — не мог придумать сам:Тяжелорунные, конечно, овцы сыты;Жаль только одного — свободы нет овцам.Хитер на выдумки, влекомый чувством братства,Меркурий пастыря в раздумье увидал(Он только проходил с ночного волокрадства)И пред задумчивым владыкою предстал.«Не надивлюсь, — сказал, — как может ум великийВ потемках там бродить, где ясно всё как день?Ты начинай с собак: оставь их для прилики,Но только ты на всех намордники надень».— «А волки?» — «Что?» — «Придут». — «Пустые это толки:Им про намордники нельзя узнать в лесах.Не тронут». — «Ну, пускай; пусть волки будут волки;Но как с овцами быть? Подумай об овцах!»— «А сами овцы что ж? Иль на себя не глянут?Ведь жеребец ведет табун свой как тиран».— «Баран не жеребец: их слушаться не станут.Подумай сам, какой уж набольший баран!»— «Всё больше дива мне, признаюсь откровенно!Препятствия во всём нарочно ищешь ты.Пусть сами выберут своих, а ты мгновенноИм лапы отрасти да закорючь хвосты».«Мысль — дать собачий чин — отличная, признаться:Науки обретут и пользу в ней и честь;Но стражи новые должны же и питаться:Не лишнее спросить — что оборотню есть?»— «Конечно, натощак служить накладно миру,Но может ли вопрос возникнуть в том какой?Тут овцы, поглядишь, готовы лопнуть с жиру:Дозволь такой овце всеядной быть овцой».Так всё улажено. Все овцы без оглядокБегут, жуют кусты и суются под тень.Собакам из овец кусок служебный сладок,А прежние — глядят, да на носу ремень.Промеж овец везде доходит уж до драки —Знать, стало невтерпеж порядки эти несть, —И каждой хочется из них попасть в собаки:Чем накормить собой другого, лучше есть.В дрему и болотах все овцы побывали, —Не знают, как бежать, укрыться только где б, —И овцы извелись, и овцы зачихали…Не знаю, долго ли над ними бился Феб.
1886
«Чуждые огласки…»
Чуждые огласки,Слышу речи ласки,Вижу эти глазки,Чую сердца дрожь, —Томных грез поруки,Засыпают звуки…Их немые мукиТолько ты поймешь!
31 января 1887
«Озираясь на юность тревожно…»
Озираясь на юность тревожно,Будь заветной святыне верна!Для надежды граница возможна, —Невозможна для веры она.Не дивись же, что прежнее пламяВсё твою окружает красу:Ты уходишь, но верное знамяНа ходу над собой я несу.