Полное затмение

Ригби Лиз

— Что-нибудь прояснилось? — спросил он.

Оба замотали головами. Когда Добермен в последний раз был у большого телескопа, команда еще не закончила работу.

— Можем пропустить эту ночь, — сказал Макмэхон. — А погода превосходная.

— Ломакс, если телескоп починят, не хочешь сегодня поменяться со мной? — спросил Добермен.

Он остановился рядом. Ломакс инстинктивно очистил экран.

— Хочешь понаблюдать?

— Да. Взамен предлагаю тебе интересную съемку метеоритного дождя на следующей неделе, для японцев.

Нынче

ночью Ломакс должен был работать для группы австралийских астрономов, наблюдающих газовую туманность на экране в Перте. А тут Добермен, которому нет никакого дела до Австралии и газовой туманности, собирается обменяться с ним на метеоритный дождь. Ломакс подозрительно прищурился. Добермен моргнул.

— Ты хочешь понаблюдать сегодня ночью?

— Он хочет понаблюдать с новой помощницей, — объяснил Макмэхон.

— Ах вон оно что… — протянул Ломакс.

— Поверь мне, — произнес Добермен, — мужчина, способный оседлать такой большой телескоп, любой женщине покажется… как бы сказать… — он ухмыльнулся, полные губы почти коснулись носа, — весьма возбуждающим.

Ломакс тяжело вздохнул. Добермен был неисправимым хвастуном. Ломакс и Ким никогда не верили в россказни о его сексуальных подвигах. О толпах страстных и настойчивых красавиц, умоляющих пресыщенного, но всегда готового Добермена уделить им хоть каплю своего внимания.

Добермен снова ухмыльнулся, на лице появилось плотоядное выражение. Ломакс не мог даже представить себе, чтобы такая привлекательная женщина, как Джулия Фокс, могла испытывать к Добермену какой-то интерес. Красота ее казалась недоступной.

— А может, ты сам хочешь понаблюдать с новой помощницей? — проницательно поинтересовался Макмэхон.

— Нет, конечно.

Конечно же, Ломакс хотел. В любом случае следовало защитить Джулию от приставаний Добермена.

— Видишь ли, австралийцы уже несколько раз звонили мне по поводу своего проекта, и я не уверен…

— Я справлюсь с газовой туманностью. Просто скажи, в чем там суть, — настаивал Добермен.

Он пододвинул ближайшее кресло, развернул его, обвил ногами и положил подбородок на спинку.

Ломакс колебался:

— Ну…

— Ломакс, ну давай же. — Добермен слегка задыхался. — Она так… улыбалась мне только что в кабинете Берлинза!

Мышцы живота Ломакса непроизвольно сжались.

— Пожа-а-а-луйста, — умолял Добермен.

Ломакс нехотя рассказал ему об австралийском проекте.

— Уверен, они починят телескоп, — произнес Добермен, вставая. — Я дам тебе знать, как там все пройдет сегодня ночью.

Судя по его тону, Добермен вовсе не имел в виду газовую туманность. Уже на выходе Макмэхон, усмехаясь, поймал взгляд Ломакса. Ломакс не ответил на улыбку.

Он проверял и перепроверял галактику Ядро Девять, и когда у него не осталось никаких сомнений в том, что исходные данные были изменены, безнадежно уставился в экран. Он, Ломакс, не изменял данных, а

кроме него, это сделать мог только один ученый. Мысль эта неприятно поразила Ломакса.

* * *

Берлинз с чашкой в руке вошел так неожиданно, что Ломакс подпрыгнул. Он всегда старался делать вид, будто не замечает, как трясутся руки профессора, однако сегодня они дрожали так сильно, что кофе почти выплескивался. Профессор повернул к себе кресло, из которого только что встал Ломакс, и тяжело опустился в него.

— Это точно ошибка, — со вздохом произнес он. — Однако я не понимаю, почему мы не можем найти ее. — Профессор отхлебнул кофе, пролив половину. — Мы уже готовы признать, что результаты, полученные прошлой ночью, искажены.

Глаза Берлинза под съехавшими на нос очками трогательно косили.

Берлинз был одним из руководителей обсерватории и прямым начальником Ломакса. Ему оставалось несколько лет до пенсии. Профессор нравился Ломаксу по многим причинам. Берлинз был очень внимателен к нему во время развода и иногда давал Ломаксу дополнительный отпуск, чтобы тот мог провести его с детьми.

Профессор продолжил:

— Йорген просто хочет, чтобы результаты оказались точными. Он бесконечно увлечен поиском объяснений. Однако мы не можем просто так отбросить его идеи. Порой именно ошибки позволяют глубже понять истину.

Ломакс восхищался профессиональной щедростью Берлинза. Какой бы безумной ни казалась ваша идея, профессор всегда внимательно выслушивал вас, кивал, задавал вопросы. Он и сам был выдающимся теоретиком. Идеи Берлинза об образовании Вселенной, опубликованные около двадцати лет назад, сформировали целое поколение астрономов. Впоследствии их изменили и дополнили, и сегодня профессор был далек от современных исследований, однако оставался уважаемым ученым, который посвятил себя выращиванию молодых дарований.

— Вы спали после обеда? — спросил Ломакс.

Ему не хотелось говорить профессору о том, каким старым и усталым он выглядит. Ломакс считал, что Берлинзу необходимо отдохнуть.

— Да-да, я спал достаточно.

Ломакс внимательно изучал лицо Берлинза. Профессор совсем не выглядел отдохнувшим.

— Э-э… профессор… что бы то ни было — ошибка телескопа, компьютерный сбой или что-то иное… возможно ли, чтобы это повлияло на уже существующие данные?

Берлинз внимательно посмотрел на него.

— На полученные ранее данные? На предыдущие наблюдения? — спросил он. Ломакс кивнул. — Но вы же лучше меня знаете это. Почему вы спрашиваете?

Пришло время рассказать профессору об изменениях в Ядре Девять. Ломакс подготовил почву и уже готов был начать рассказ, однако осторожность, а возможно, инстинкт остановили его. Ломакс запнулся.

— Ну что же вы молчите?

Он смешался.

— Я… ну…

Берлинз отхлебнул кофе и ждал.

— Привет! — произнесла новая помощница.